Российские комментаторы американского дела об утечке, в результате которого оказалась за решеткой корреспондент New York Times Джуди Миллер, либо не разобрались в ситуации, либо сознательно наводят тень на плетень. Это не атака на свободу прессы. Миллер имеет неограниченную возможность писать о чем угодно и из тюремной камеры. Речь идет о расследовании серьезного уголовного преступления – разглашения имени оперативного сотрудника разведки. Бывший генерал КГБ Олег Калугин по аналогичному обвинению приговорен в России к 15 годам строгого режима. Хотел бы я посмотреть на российского журналиста, который отказался бы дать показания по такому делу и остался бы на свободе.

Напомню также, что осведомитель, назвать которого отказывается Джуди Миллер, – высокопоставленный сотрудник администрации США. Своим молчанием журналист выгораживает представителя режима, который будто бы душит свободу прессы. Да, журналист вправе не указывать свой источник. Но это не значит, что журналист при любых обстоятельствах освобожден от ответственности за то, что он написал.

Американская пресса и слыхом не слыхивала об исках "о защите чести и достоинства" чиновников, которые то и дело разбираются - и удовлетворяются - в российских судах. Если в Америке изредка и находится такой сутяжник, он бесповоротно проигрывает дело в первой же инстанции: суд вежливо объясняет ему, что, едва ступив на поприще публичной политики, он лишил себя и свою семью защиты от несправедливых нападок и от вторжений в свою частную жизнь.

Первая поправка к Конституции США стоит на страже "свободного рынка идей", а это значит, что в стране не может быть запрещена никакая идеология, будь то нацизм, коммунизм или расизм. В отличие от некоторых европейских стран, американская пресса беспрепятственно публикует интервью террористов и показывает в эфире призывы бен Ладена сокрушить Америку. В дни войны в Ираке информационный день американского телевидения начинался брифингом в прямом эфире cаддамовского министра информации ас-Саххафа, который специально составлял свой график так, чтобы попасть в утренние новостные программы, и говорил по-английски.

Ссылка на анонимный источник в госаппарате – обычная практика американской журналистики. Чтобы журналист сохранил твое имя в тайне, не обязательно шептаться с ним по углам. Вашингтонские федеральные ведомства проводят пресс-конференции, участники которых, громко и внятно представившись, просят не называть себя в печати. Это джентльменское соглашение, которое, конечно, можно нарушить: за это тебе ничего не будет, просто в следующий раз тебя не позовут.

Несколько иные последствия могут иметь контакты с осведомленными лицами один на один. Разумеется, информатор, сообщающий журналисту сведения, ставшие ему известными по долгу службы и представляющие общественный интерес, рассчитывает на конфиденциальность. Однако если он при этом разглашает государственные секреты, он должен отдавать себе отчет в том, что его собеседник молчать не обязан. Журналист ни в коем случае не станет обвиняемым. Но свидетелем обвинения, если до этого дойдет дело, стать может.

Нет ничего более далекого от истины, нежели утверждения о том, что Джудит Миллер стала жертвой закулисных интриг Белого дома. Специализируясь на теме оружия массового уничтожения, она была активным участником пропагандистской подготовки войны с Ираком, опубликовала множество статей о запрещенных вооружениях Саддама, сплошь и рядом ссылаясь на осведомленные источники в администрации. Впоследствии за эти и подобные им статьи New York Times извинилась перед своими читателями. Разглашение имени сотрудника ЦРУ никакого общественного интереса не представляет. Зато именами информаторов Миллер общество живо интересуется. Они, эти информаторы, как раз и рассчитывали на кампанию в защиту свободы прессы, которая позволит им уйти от ответственности.

Однако же не вышло. Журналист еженедельника Time Мэтью Купер согласился дать показания большому жюри, которых от него и Миллер требовал специальный прокурор Патрик Фитцджеральд, расследующий дело об утечке. Мотивировал Купер свое решение тем, что его источник позвонил ему за полтора часа до начала судебного слушания и разрешил назвать свое имя. Миллер никто не позвонил, и она отправилась в тюрьму прямо из зала суда. Ее не приговорили "за отказ раскрыть источники", как ошибочно сообщали в России. Стандартная формула в таких случаях – "неуважение к суду". Вердикта о виновности и приговора для этого не требуется – лицо, отказывающееся давать показания, заключают под стражу по постановлению судьи. Срок заключения определяется сроком полномочий большого жюри; в данном случае он истекает в конце октября.

Задача большого жюри – установить, насколько обоснованы обвинения, и либо передать дело в суд, либо отказать прокурору. Большое жюри вполне может счесть, что общество в большей мере заинтересовано в защите конфиденциальных источников прессы, чем в уголовном преследовании должностного лица, разгласившего секретную информацию. Такие прецеденты бывали. Настойчивость прокурора Фитцджеральда вообще не вполне понятна. Ему имя тайного осведомителя Мэтью Купера уже известно – оно содержится в документах, которые главный редактор Time передал Фитцджеральду. Однако не исключено, что Джуди Миллер общалась с другим чиновником. В этом случае речь может идти о преступном сговоре. Как объяснил судья, отправивший Миллер в тюремную камеру, журналистку освободят тотчас после того, как объявится ее информатор. Или после того, как заговорит она сама. Отбывать наказание она будет в тюрьме самого легкого режима.

Журналист, которому должностное лицо сообщает некие важные сведения на условиях анонимности, понимает, что им могут манипулировать. Если он играет в той же команде в те же ворота, вопросов нет, но тогда его действия не имеют ничего общего с профессиональным долгом и Первой поправкой. Если он сомневается в достоверности сведений, он должен их проверить или отказаться публиковать. Но если он уверен, что ему лгут, ни о каких джентльменских соглашениях речи быть не может. В интересах общества лжеца следует вывести на чистую воду. Это и будет исполнение профессионального долга. Как говорится в одном американском фильме, где поднимаются эти проблемы: "В последний раз когда случилась такая утечка, Ной построил себе ковчег".

Без доверительных отношений с чиновниками работа политического журналиста невозможна. "Осведомленный источник" никогда не настаивает на обязательной публикации. Как правило, самое важное говорится вскользь, намеком и ненароком. Эти как бы случайные проговорки приходится потом тщательно взвешивать, руководствуясь общим пониманием ситуации, здравым смыслом и интуицией. Журналист может совершить ошибку и тогда расплачивается за нее. Но не бывает обстоятельств, когда его решение определяют интересы государства. Он не государственный служащий. Он служит обществу, а это не одно и то же.