статья Памяти Мальвы Ланды

Александр Подрабинек, 04.07.2019

97569
Мальва Ланда. 1978 год. Фото из архива "Международного Мемориала"

Вчера в Хайфе в возрасте 100 лет скончалась Мальва Ноевна Ланда, старейшая участница демократического движения в СССР, женщина легендарная и необыкновенная. Последние годы она прожила в Израиле, прикованная к постели, но окруженная заботой родных и медиков.

Она прожила большую жизнь, не просто долгую, но насыщенную тяжелыми и драматическими событиями. Геолог по профессии, она пришла в демократическое движение на шестом десятке, но ее энергии и предприимчивости могли позавидовать молодые. Она опекала семьи политзаключенных, стояла со всеми перед закрытыми судами, когда там шли судебные процессы по политическим делам. Она ездила по всей стране, и КГБ иной раз сбивался с ног, потеряв ее из виду.

Мальва Ланда была в первом составе Московской Хельсинкской группы - той, настоящей, учрежденной в 1976 году, а не сегодняшней - пародийной и соглашательской. После ареста Александра Гинзбурга в 1977 году Мальва Ланда вместе с Кронидом Любарским и Татьяной Ходорович стала распорядителем Фонда помощи политзаключенным.

Ее дважды судили: один раз по вздорному обвинению в поджоге собственного дома, другой раз - за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. Она дважды была в ссылке - в Сибири и в Казахстане.

Она была неугомонна и приветлива, добра с друзьями и неуступчива с властями. Ее можно было убедить, но невозможно сломать. Она никогда не думала об эмиграции как о мере личной безопасности. Она бесстрашно встречала опасность, не уворачиваясь от нее, не убегая, не выискивая оправдания для отступничества. Она никогда не просила помилования или снисхождения к себе. Она была по-настоящему мужественным человеком, что было дано далеко не всем даже в демократическом движении. Она была человеком чести и слова. Это так много значит в наши дни. Как, впрочем, и во все времена.

Мы будем вспоминать о ней с теплотой и признательностью. Даже просто знать ее было большой удачей в нашей сумбурной и изменчивой жизни.

Из воспоминаний Мальвы Ланды

В первых числах января 1980 года в Москве на улице Чкалова (ныне - Земляной вал), когда я подходила к дому Сахаровых, на меня совершили очередное гангстерское нападение: два крепких прилично одетых мужчины схватили меня, молча затолкали в "Волгу" и увезли в Петушки. Там, в помещении городской милиции, мне разъяснили, что на меня заведено уголовное дело по статье 190.1 УК РСФСР ("Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй"). При этом они заявили, что не будут препятствовать моему выезду из страны:

- Вам же не нравится советский режим, советская власть, уезжайте в Израиль.

Я отказалась. Предложили - настойчиво и как бы убедительно:

- Дайте нам обещание, что вы больше не будете заниматься этим делом. Только обещание; не надо никаких заявлений, выступлений в прессе, по радио или телевидению. Только обещание.

"Обещания" продолжали добиваться и во время предварительного следствия по моему "уголовному делу".

Я находилась под подпиской о невыезде и приезжала на допросы (в город Владимир) по требованию следователя. Первый допрос был назначен на 16 января. В прокуратуру вместе со мной пришла Елена Георгиевна Боннэр, специально приехавшая из Москвы. (Тогда же я ей сказала, чтобы под заявлением - протест против ввода "ограниченного контингента войск" - против войны в Афганистане - поставили и мою подпись). Однако допрос на этот раз отменили; потом вызвали на 22 января. Накануне я услышала по закордонным "голосам", что в Москве схвачен и увезен в город Горький Андрей Сахаров. Именно с этого начал следователь: "Вы, конечно, знаете, М.Н., что сделали с Сахаровым. Теперь, когда он изолирован, что бы мы с Вами ни сделали, никто не будет знать. Так что - дайте нам "Обещание""...

Как и на всех предыдущих допросах - тогда в качестве свидетеля, теперь в качестве обвиняемой, - на вопросы следствия я не отвечала; в начале каждого допроса заявляла, что отказываюсь отвечать на любые вопросы: уголовное преследование за инакомыслие, за убеждения считаю нарушением основных прав человека. Я молчала, и следователь грозил мне спецпсихбольницей. И никто ничего знать не будет! Следователь говорил, убеждал в бесполезности моей деятельности: "Вот Вы, М.Н., всё "права человека, права человека"… Ну, выйдите на улицу, подойдите к любому человека и спросите: нужны ему права человека?" ("Да, любой человек, скорее всего, отведет меня в органы, охраняющие социалистический порядок, социалистическую законность. Он не знает - и трудно сказать, когда, наконец, будет знать, - зачем ему права человека". Думала я про себя. И молчала).
Александр Подрабинек, 04.07.2019


новость Новости по теме