Сегодня популярен миф о Путине как душителе российской демократии. Да, путинские профессиональные заморочки с управляемой демократией действительно направлены на последовательное выхолащивание формально еще существующих в стране демократических институтов. Но не он начал этот процесс.

Последними более или менее демократическими выборами в постсоветской России были парламентские выборы 1995 года. Президентские выборы 1996 года были уже образцом и триумфом управляемой демократии.

Неписаным законом российской политической жизни стала тогда формула: "Коммунисты никогда ни при каких обстоятельствах не должны прийти к власти, какова бы ни была их поддержка в обществе".

Логика этого закона понятна, но весьма уязвима. Заметим, что в большинстве стран Центральной Европы (Польше, Литве, Чехии, Венгрии, Болгарии, Румынии) экономические и, что не менее важно, политические реформы становились необратимыми как раз после пребывания у власти левых правительств. Не потому, что эти правительства в принципе предпочтительнее правых, - они, как правило, совершали ошибки и теряли власть на следующих выборах. Но исключительно важен был сам прецедент перехода власти. Без него реформаторство становится заговорщицким процессом нескольких посвященных, которые убеждены, что они-то только и знают "как надо".

Состав этой группы постепенно мутирует, все более лишенные обратной связи с обществом и идеологической конкуренции "посвященные" все менее представляют, что же, собственно, "надо". На каком-то этапе они уже перестают задавать себе этот ставший уже почти неприличным вопрос. Тем более что все время без остатка занимает само удержание у власти, сопровождаемое в наше время еще таким приятным попутным физиологическим процессом, как распиливание громадных кусков собственности. "Никто кроме нас никогда, ни при каких обстоятельствах не должен прийти к власти", - так теперь звучит неписаный Основной Закон РФ.

Мы уже это проходили в течение целых 75 лет. Генетически заложенный в подобной системе механизм абсолютного интеллектуального и нравственного вырождения власти был тот же. Только ленинско-сталинской власти понадобились 60 лет, чтобы дойти до брежневско-черненковского маразма, а ельцинско-путинская пробежала этот путь за каких-то десять лет. Взгляните на всех этих фрадковых, грызловых, слисок, мироновых, сечиных, ивановых, черкесовых и примкнувших к ним карьеристов и двурушников сурковых и павловских.

Между тем люди, назначавшие Ельцина в 1996-м и Путина в 1999-м, по-прежнему убеждены в своем исключительном призвании назначать президентов Российской Федерации.

Из всех трех их назначений последнее самое удачное. Михаил Касьянов, бесспорно, был бы сегодня намного лучшим президентом, чем стремительно уходящий вместе со своей камарильей в неадекватность Путин. Но и самое провальное. Проект "Михаил Касьянов" будет отторгнут обществом и легко размазан питерскими чекистами и их телевизионными прислужниками, если Березовский и Ко будут продолжать выдавать его за свое детище.*

Генезис касьяновского проекта иной. Он аккумулирует и отражает те настроения, которые удачно выразил в недавнем прошлом один из самых пламенных и талантливых ассенизаторов и водовозов, путинизмом призванных, Максим Соколов в своей нашумевшей статье "Письмо Пьера Безухова к съезду" ("Эксперт", #1, 2005):

"К 2005 году мы пришли с политикой, сочетающей бесперспективность с безальтернативностью. Называя вещи своими именами, политический класс отказывает верховной власти в доверии. Так бывает, когда властные деяния перестают лезть в какие бы то ни было ворота".

Касьянов никогда не был политиком, тем более оппозиционным политиком. Даже на посту премьер-министра он по своей ментальности оставался скорее государственным служащим, высокопоставленным бюрократом, "номенклатурным хряком", по выражению того же Соколова.

Люди подобного склада по природе своей консервативны, воспринимают высшую политическую власть как данность и менее всего склонны бросать ей вызов. Тем более что подавляющее большинство российской служивой бюрократии приняло путинский проект с энтузиазмом, увидев в нем надежду на возрождение государства, установление политической и экономической стабильности, роста авторитета страны на мировой арене. Определенные ограничения демократии казались им неизбежной и не слишком обременительной платой за этот живительный процесс.

Не всем и не сразу стало очевидно, что путинская бригада в своей ненасытной алчности оказалась ничем не лучше ельцинской семьи. Что путинские "державники" дискредитировали само понятие государственности не в меньшей степени, чем ельцинские "демократы" дискредитировали понятие демократии.

Но сегодня, когда "властные деяния перестают лезть в какие бы то ни было ворота", на глазах происходит обвальное падение доверия к Путину в кругах российского консервативного истеблишмента. Если бы эти настроения не артикулировал Касьянов, то же самое сделал бы кто-нибудь другой из той же среды. И этот процесс не имеет никакого отношения к титанической борьбе Путина и Березовского. Не надо навязывать обществу выбор – "вы за Путина или за Березовского". Все понимают, что эти два фигуранта - сиамские близнецы, нанайские мальчики, две стороны одной олигархической модели.

Вторая ловушка, которой, кажется, так же удачно избежал Касьянов, это почетная мантия вождя СПС и "объединителя демократических сил", которую мечтают возложить на его плечи Чубайс и Ко.

Результаты 15-летних экономических реформ, авторством которых лидеры СПС неизменно гордятся, таковы, что мантия эта станет камнем на шее любого политика. Путинский режим органично сочетает в себе идеологию чубайсизма и идеологию чекизма, реализуя модель ЧуЧе - авторитарной "модернизации", реализуемой с абсолютной социальной беспощадностью. "Непопулярные меры" вот уже двадцатый год подряд обещает народу политический класс России, реализовавший за те же 20 лет очень даже популярные в своем узком кругу меры по личному обогащению.

Что же касается действительно демократических сил, не имеющих ничего общего ни с развязыванием войны в Чечне, ни с удушением НТВ, ни с зурабовской "монетизацией", то они вряд ли нуждаются в Касьянове как в своем вожде. Да и для Касьянова эта роль не была бы органичной.

Но они необходимы друг другу как союзники.

Демократическая интеллигенция и ответственная бюрократия, выразителем настроений которой становится Касьянов, одинаково остро воспринимают угрозу, которую будущему страны несет путинизм, эта убогая философия низших чинов питерского ФСБ, ошалевших от крышевания мебельных магазинов и нефтяных компаний.

Поиск выхода из ельцинско-путинской ловушки олигархического капитализма и управляемой демократии должен стать общенациональной задачей. Решением ее не может быть замена питерщины 2005 года на березовщину 1999 года. Необходимо вернуться к развилке 1996 года, когда действующая де-юре конституция была де-факто заменена системой семибанкирщины.

Нужен не кастинг наследников в конюшнях сурковых-павловских или березовских-невзлиных, что в сущности одно и то же. Необходимо общенациональное согласие всех политических сил страны (включая, разумеется, КПРФ и другие левые партии) о проведении открытых, прозрачных и честных парламентских и президентских выборов с обеспечением равного доступа кандидатов к СМИ и источникам финансирования избирательных кампаний.

Только абсолютная готовность проигравшей на таких выборах стороны отказаться от претензий на власть гарантирует страну от любых оранжевых революций или коричневых дворцовых переворотов.

* Последние 5 лет Березовский выполняет за рубежом роль ценнейшего путинского агента, неутомимо пытаясь возглавить и тем самым немедленно дискредитировать любой росток оппозиции режиму.