Американский ученый Ричард Пайпс, которому сегодня исполняется 85 лет, - самый известный историк России из ныне живущих. Можно соглашаться или не соглашаться с его взглядами, но нельзя не признать, что именно его будут помнить потомки, в то время как других (увы!) смоет волна Истории. И не потому что Пайпс написал больше книг, чем другие, и почти все они, переведенные на множество языков, широко известны в мире. А потому что идеи, которые он отстаивал на протяжении десятилетий, подтвердила сама История. А это встречается не так уж часто.

С самой первой книги "Образование Советского Союза: коммунизм и национализм", изданной в 1954 году, он последовательно проводил мысль о нелегитимности коммунистической власти, об искусственности Советского Союза как унитарного государственного образования, созданного путем принуждения и насилия, о том, что его ждет та же судьба, что и Российскую империю в 1917-м. Так и произошло – в 1991 году СССР распался, а вместо него появилось 15 новых государств, в том числе и Россия.

Крах СССР вознес Пайпса на вершину его карьеры, сделав мировой знаменитостью в полном смысле этого слова. Газеты разных стран наперебой печатали интервью с ним, не говоря уже о приглашениях выступить с лекциями. Триумф Пайпса заставил на некоторое время замолчать даже самых непримиримых его оппонентов.

У нас в стране к Пайпсу в разные годы относились по-разному. В Советском Союзе он слыл едва ли главным "буржуазным фальсификатором". Когда он приезжал к нам, то даже те его коллеги, которые в той или иной мере разделяли его взгляды, опасались с ним общаться. "Помню, – говорит он, – в поездках по Советскому Союзу я всегда ужинал в одиночестве, а это американцам несвойственно". Неприятие Пайпса достигло апогея, когда он стал советником президента Рейгана по вопросам СССР и Восточной Европы. "Осторожно, Пайпс!" – так была озаглавлена статья в "Правде", появившаяся в связи с его назначением 18 февраля 1981 года.

Признание пришло вместе с перестройкой. В конце 1980-х – начале 1990-х годов Пайпс был у нас исключительно популярен. Чего стоит один факт приглашения его – единственного иностранного специалиста – в качестве эксперта на Конституционный суд над КПСС летом 1992 года. Сегодня, когда Россия в очередной раз пересматривает свое прошлое – теперь с позиции великодержавия, – Пайпса снова обвиняют в русофобии, поверхностности и невежестве.

В США историк тоже всегда стоял особняком. Левая профессура, задающая тон в американских университетах, все эти годы противостояла Пайпсу. Камнем преткновения была оценка Октября 1917-го: Пайпс видел в нем преступный заговор кучки авантюристов, захвативших государственную власть, а его оппоненты – социальную революцию. В отличие от Пайпса, они рассматривали и Советский Союз как стабильное государство, реализовавшее свой особый модернизационный проект, призывали к конвергенции, сближению с коммунистическим режимом и приветствовали разрядку. Поэтому распад СССР для них стал полной неожиданностью.

"Пайпс ненавидит Россию" – это утверждение не раз приходилось слышать от американских коллег. Если же подойти непредвзято, то придется признать, что Пайпс – один из немногих специалистов по России с трезвым взглядом на ее прошлое и настоящее. Он всегда проводил различие между властью, оккупационной по своему характеру, и народом, приспособившимся жить в условиях, когда влиять на власть практически невозможно. Свое разное отношение к власти и простым людям он объяснял неоднократно, в том числе и в своей книге "Я жил. Мемуары непримкнувшего", ставшей в Америке бестселлером.

Пайпс на стороне пострадавших от коммунистического режима – его "Русскую революцию" предваряет посвящение "Жертвам". Сегодня он вместе с теми, кто хотел бы видеть Россию процветающим европейским государством, не отгораживающимся от Запада, а сотрудничающим с ним.

По своим политическим взглядам в отношении России Пайпс – либеральный консерватор, подобно своим предшественникам Константину Кавелину, Борису Чичерину и Петру Струве. (О последнем он написал двухтомную биографию, переведенную на русский язык.)

Пайпс категорический противник революций. Он уверен, что будущее России только на пути создания правового государства и только в условиях интеграции с Западом. Он считает, что Россия должна отказаться от претензий на великодержавие и заняться прежде всего собственным обустройством. "Пока ГИБДД берет взятки, – говорит он, – России не быть великой державой.... Великая держава без правопорядка невозможна".

В России, как говаривал в свое время граф Бенкендорф, "законы пишутся для подчиненных, а не для начальства" – практика, продолжающаяся и поныне. Только на пути создания правового государства, убежден Пайпс, возможно преодоление исторически сложившейся пропасти между властью и обществом. Попытки же воссоздания империи грозят очередным распадом страны, как учат уроки 1917 и 1991 годов.

Пайпс – пример счастливого человека. Польский еврей по происхождению, он чудом спасся от Холокоста и оказался в Америке. "Здесь, – говорит он, – осуществились почти все мои желания, и здесь же я познал свободу выбора". А став в 1957 году профессором Гарварда, лучшего университета в мире, историк получил возможность заниматься любой темой по своему усмотрению, пользуясь возможностями великолепной университетской библиотеки. Счастлив он и в семейной жизни.

Пайпса иногда критикуют за то, что он он почти не работал с архивными документами. Но в его случае это едва ли недостаток. Пайпс принадлежит к числу тех немногих, кто создает объясняющую историю, которая отвечает на вопросы "что это было?" и "почему произошло именно так?". Такой подход требует не только прекрасного знания предмета, иностранных языков, широкого и трезвого взгляда на мир, но и смелости в постановке неудобных проблем. Одной из них стала проблема собственности, которая, как убедительно показал Пайпс в своей книге "Собственность и свобода", неразрывно связана с феноменом свободы. Многие и на Западе не осознают этой связи, считая и то и другое само собой разумеющимся.

Пайпс непримиримый противник постмодернизма, утверждающего, что нет и не может быть объективной истории, что все "факты" суть лишь версии и интерпретации. Он и против тех, кто настаивает на неприменимости нравственного критерия к оценке исторических событий. На деле такая позиция ведет к двойному стандарту. "Имея дело с нацизмом, – пишет Пайпс, – историки не колеблются проклинать его, и это правильно. Тогда почему они делают исключение для коммунизма, который потребовал даже больше человеческих жертв?".

Несмотря на возраст, Ричард Пайпс по-прежнему активен: внимательно следит за событиями в России и мире, откликается на них статьями и интервью. На днях выходит из печати его книга "Русский консерватизм и его критики". В ней он объясняет, почему так укоренена в истории России традиция авторитаризма и почему так много выдающихся русских мыслителей поддерживали и обосновывали самодержавие. Ответ на вопрос, как включить общество в дела государства и тем самым обеспечить стабильное эволюционное развитие страны, предлагали либеральные консерваторы, которым симпатизирует автор.

А в печать сдана еще одна книга – весьма неожиданная для коллег и читателей Пайпса – о русских художниках-передвижниках. В юности он хотел стать искусствоведом и даже, оказавшись в 1939 году в Италии, собирал материалы к книге о Джотто - и вот теперь осуществил свою мечту, написав книгу по истории искусства. А в работе монография о суде над Верой Засулич, в которой Пайпс выходит на самую что ни на есть актуальную для современной России проблему суда присяжных. Есть и другие планы. И это замечательно!