Предлагая Раскольникову "учинить явку с повинною", следователь Порфирий Петрович откровенно излагает свои мотивы: "Это вам будет бесчисленно выгоднее, да и мне тоже выгоднее, - потому с плеч долой".

Раскольников прекрасно знает, что улик против него у Порфирия нет никаких. "Ну будь я даже виновен, - спрашивает он, злобно усмехаясь, - ну с какой стати мне к вам являться с повинною?"

И получает ответ: "Как какая выгода? Да известно ли вам, какая вам за это воспоследует сбавка?.. А я вам, вот сами Богом клянусь, так "там" подделаю и устрою, что ваша явка выйдет как будто совсем неожиданная. Всю эту психологию мы совсем уничтожим, все подозрения на вас в ничто обращу, так что ваше преступление вроде помрачения какого-то представится, потому, по совести, оно помрачение и есть".

По здравом размышлении Раскольников, как известно, предложением воспользовался, а Порфирий слово сдержал. "Тут, кстати, подоспела новейшая модная теория временного умопомешательства", и двойной убийца получил по приговору мягкое наказание - восемь лет каторжных работ второго разряда.

Что бы сталось с героем великого романа, кабы не досудебная сделка с правосудием, заключенная в его похожей на гроб каморке! Нет сомнения, что сделки эти заключались и заключаются на каждом шагу, но заключаются в "серой зоне" закона, где нет никаких гарантий. Сделки эти их требуется ввести в правовое поле, узаконить и регламентировать, дабы не приходилось следователю "подделывать и устраивать" материалы дела, а обвиняемый мог быть уверен, что прокурор условия договоренности исполнит.

24 апреля Госдума приняла проекты поправок к УК и УПК, предусматривающие возможность досудебного соглашения обвиняемого с обвинением. Однако 29 апреля Совет Федерации отклонил поправки и направил их в согласительную комиссию, где они будут дорабатываться. Дума теперь собирается обсудить вопрос: не отказаться ли от согласительной комиссии, а вместо этого преодолеть вето верхней палаты квалифицированным большинством? Верхняя палата неправа, потому что положения о досудебной сделке нужны. Но она права, потому что ТАКИЕ положения не нужны. Доводы и сторонников, и противников досудебного соглашения в равной мере исходят из ложных предпосылок.

Поправки ограничивают круг преступлений, по которым может быть заключено досудебное соглашение, тяжкими и особо тяжкими, причем совершенными в составе группы. Обвиняемый, изъявивший желание вступить в сделку, обязан дать показания, в обмен на которые срок лишения свободы ему может быть сокращен наполовину. Если обвиняемый дал ложные показания, соглашение аннулируется, а лжесвидетельство квалифицируется как отягчающее обстоятельство.

Представлявший сенаторам проект закона заместитель председателя комитета по правовым вопросам Михаил Капура резонно отметил, что поправки не учитывают возможность вынесения приговора к смертной казни или пожизненному заключению. В самом деле, нельзя же осужденного расстрелять наполовину или приговорить его к половине пожизненного срока. Основательна и другая претензия Капуры: закон противоречит Конституции, которая освобождает обвиняемого от необходимости свидетельствовать против самого себя.

Член Совфеда от Тувы Людмила Нарусова выразила обеспокоенность "возможностью оговора", и Капура согласился с ней: "Коррупционная составляющая в законе присутствует". Спикер верхней палаты Сергей Миронов полагает, что в сделке должен участвовать потерпевший; его тревожит то, что, заключая сделку с правосудием, будут избегать ответственности "гнусные убийцы, выродки".

Г-ну Миронову полагается знать, что такое презумпция невиновности: обвиняемый не убийца, пока его не признал таковым суд. Если потерпевший должен участвовать в заключении досудебной сделки, то почему бы его не включать и в состав коллегии присяжных? Что касается "коррупционной составляющей", то возможностей для нее куда больше сейчас, когда закона о досудебной сделке не существует.

Изначальная ошибка и авторов закона, и его критиков заключается в том, что сделка предлагается в обмен на показания, прежде всего о других соучастниках, личность которых может быть вообще не установлена предварительным следствием. На самом деле все должно быть наоборот: предварительное следствие, собрав достаточное для изобличения число улик, предъявляет их адвокатам обвиняемого, а те, убедившись в том, что обвинение располагает внушительными доказательствами вины, рекомендуют своему клиенту договориться с прокурорами.

Переговоры защиты и обвинения о досудебном соглашении - plea bargaining - составляют главное содержание американского телесериала "Закон и порядок". И немудрено: в разных штатах страны от 81 до 96 процентов приговоров по уголовным делам выносится именно на основании "сделки с правосудием". Цель этой практики заключается в том, чтобы разгрузить суды, а вовсе не в том, чтобы облегчить работу органам следствия.

Как работает сделка, лучше всего показать на примере. Предположим, некто Н. обвиняется в преднамеренном и неоднократном нанесении побоев другому лицу. Прокурор предлагает ему признать себя виновным в простом, а не преднамеренном нанесении побоев. Прокурор также может снять один из пунктов обвинения - в данном случае это повторное нанесение побоев. Наконец, стороны могут просто договориться о приемлемом тюремном сроке или о переквалификации на мелкое правонарушение, не влекущее за собой лишения свободы.

Подписывая соглашение, обвиняемый отказывается от своего конституционного права на надлежащую судебную процедуру и права на обжалование приговора. Сделка подлежит утверждению судом. Дабы избежать самооговора (а это бывает - невинный человек, ставший жертвой случайного стечения обстоятельств, страшится суда и воспринимает сделку как меньшее зло), судья внимательно расспрашивает обвиняемого, действительно ли он считает себя виновным, разъясняет ему последствия его решения, убеждает, что если есть надежда оправдаться, надо идти на суд. Если у судьи возникает сомнение в добровольности сделки, он аннулирует ее и направляет дело в суд. Кроме того, в США существует инстанция предварительного рассмотрения дела - большое жюри, то есть те же присяжные, оценивающие совокупность свидетельств и решающие вопрос о направлении дела в суд. На любом этапе защита обвиняемого вправе подавать любые ходатайства, добиваться исключения из дела тех или иных вещественных доказательств или показаний и т. п. Сделка по уголовному делу не освобождает от гражданской ответственности, но обвиняемый может сделать оговорку, что признание им своей вины не означает признания ответственности по гражданскому иску о возмещении ущерба. Смертный приговор не может быть вынесен без суда - в этом случае у обвиняемого прямой расчет пойти на сделку.

В США у сделки с правосудием много критиков, но надо признать, что система в целом работает, причем, как показывает статистика, в этом отношении нет никакой разницы между адвокатами, которых нанял обвиняемый, и назначенными судом. Случается, что система дает сбой, но ведь и суд присяжных совершает ошибки. Мне возразят, что жертва судебной ошибки может подать апелляцию, а жертва досудебной сделки такой возможности лишена. Отчего же. Обвиняемый, разумеется, вправе расторгнуть сделку - по вновь открывшимся обстоятельствам или просто потому, что передумал. В этом случае состоится суд по всей форме.

Все это не имеет ничего общего с проектом Думы. Зампред профильного думского комитета Владимир Груздев, узнав об афронте верхней палаты, объяснил, что "сделка с правосудием вводится не для того, чтобы ускорить раскрытие преступлений, а для более эффективного противодействия оргпреступности". По обвинениям же, предусматривающим пожизненное заключение или смертную казнь, сделок, по его словам, не будет.

Но именно сохранение жизни - один из главных побудительных мотивов обвиняемого при заключении сделки. А про облегчение участи при помощи сотрудничества со следствием ("деятельного раскаяния") есть другие статьи УК и УПК.