В России представительные органы власти никогда не пользовались большой народной любовью. Исключением была, пожалуй, только Первая Государственная Дума, выборы в которую прошли по сравнительно демократичному закону в разгар Первой русской революции 1905-1907 годов. Но когда ее быстренько разогнали, протестов почти не было.

Со временем главным средоточием народных чаяний стало Учредительное собрание, о созыве которого объявило Временное правительство после Февральской революции 1917 года. От него ждали мира, хлеба, народовластия. Но с его созывом правительство Керенского безнадежно опоздало. К моменту окончательного определения положения о выборах (это произошло только в конце сентября) фронт после корниловского мятежа фактически развалился, а большевики захватили большинство в советах Петрограда и Москвы и приобрели преобладающее влияние в столичных гарнизонах.

Выборы в Учредительное собрание прошли 12-14 ноября, уже после Октябрьской революции. В них приняла участие половина населения. Поскольку избирательная кампания проходила главным образом еще при Временном правительстве, ограничения свободы печати и других демократических свобод, введенные большевиками сразу после захвата власти, на исход выборов повлиять не успели. Можно сказать, что это были самые всеобщие, свободные и равные выборы в истории России. И большевики на них выступили не слишком впечатляюще. За них проголосовали лишь 11 млн избирателей, то есть около 22,5%. За победивших эсеров было подано 19 млн голосов (39,5%), за меньшевиков и другие левые партии набрали - около 8,5 млн (18%).

В Учредительном собрании из 703 мандатов российские эсеры получили 299, украинские эсеры — 81, другие национальные группы эсеров — 19. Большевикам досталось 168 мандатов, левым эсерам — 39, меньшевикам — 18, кадетам — 15 и народным социалистам — 4. Однако большевики победили в обеих столицах и на ближайших к ним фронтам – Северном и Западном. Это означало, что у Учредительного собрания не было никакой реальной военной силы, на которую оно могло опереться. Вроде бы готовы были поддержать Учредительное собрание солдаты Семеновского полка, но нерешительность заседавших в полковом комитете эсеров свела эту возможность противопоставить силу силе на нет.

Большевики в конце концов согласились на открытие Учредительного собрания 5 января (18 января по н.ст.) 1918 года. К этому дню в Петроград из Финляндии тайно вернулся Керенский, но по совету друзей он так и не появился в Таврическом дворце: приход крайне непопулярного экс-премьера мог только навредить "учредиловцам".

Как вспоминал позднее Троцкий, перед открытием Учредительного собрания "Ленин распорядился, между прочим, о доставке в Петроград одного из латышских полков, наиболее рабочего по составу. "Мужик может колебнуться в случае чего, - говорил он, - тут нужна пролетарская решимость".

Дальнейшее известно: отказ собрания признать большевистский переворот, уход большевиков и левых эсеров, разгон вооруженными красногвардейцами и матросами мирной демонстрации в поддержку Учредительного собрания, 12 убитых, 21 раненый. В 4 часа утра 6 января матрос Железняков сказал историческую фразу "Караул устал", и депутаты вынуждены были покинуть Таврический дворец. Постановление ВЦИК о разгоне парламента было издано задним числом. Ленин приветствовал это событие как "полную и открытую ликвидацию формальной демократии во имя революционной диктатуры". По свидетельству Троцкого "что касается эсеровских депутатов, то те считали несовместимым с высоким званием народного избранника участие в борьбе: "Народ нас избрал, пусть он нас и защищает".

Так 90 лет назад была похоронена российская демократия, неуклонно демонстрировавшая свое бессилие с момента Февральской революции. Столь же бессильны оказались депутаты разогнанного собрания. Созданный на Волге под прикрытием штыков восставшего против большевиков чехословацкого корпуса Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), претендовавший на всероссийскую власть, так и не смог организовать борьбу с Красной Армией и был легко разогнан в ходе военного переворота адмирала Колчака. Но Колчак тем самым не только лишил белое движение демократической легитимности, но и настроил против себя значительную часть меньшевиков и эсеров, которые стали бороться с колчаковцами, а не с большевиками.

Но подорвана была и легитимность нарождающегося коммунистического режима - теперь большевикам для обоснования своего права на власть оставалось апеллировать только к Октябрьскому перевороту. Впрочем, такие юридические тонкости не очень волновали новых правителей России, тем более что эксперименты с альтернативными выборами прекратились надолго - вплоть до конца 1980-х годов.

Но и пришедшая в 1991 году на смену КПСС новая власть столкнулась все с той же проблемой легитимности. Отвергая советское прошлое, она не декларировала своей преемственности по отношению ни к Российской империи, ни к нежизнеспособной Российской республике Керенского (хотя и вернула стране триколор и двуглавого орла) и отказалась от идеи Учредительного собрания. В итоге выборы в Думу 1993 года пришлось проводить по Конституции, утверждавшейся на референдуме одновременно с голосованием. Выборы президента в 1996 году были уже во многом управляемыми. И в конце концов Ельцину пришлось перейти к монархической практике назначения преемника, как делали коммунистические руководители в последние годы застоя.

Однако легитимность назначенного президента, пусть и прошедшего через процедуру управляемых выборов, определяется только волей предшественника и его окружения. А если сам предшественник не очень-то хочет расставаться с властью и еще не определился с ее конструкцией, страна оказывается перед угрозой двоевластия. А как мы помним, двоевластие Советов и Временного правительства завершилось в свое время Октябрьской революцией и разгоном Учредительного собрания.

Оттого так и нервничает нынешняя власть, проводя репрессии против оппозиции и превращая выборы в откровенный фарс, что за душой у нее кроме нефтедолларов и полицейских структур нет ничего. Тем более что существующий режим, отказавшись как будто как от советского, так и от ельцинского наследия, единственный источник легитимности преемника и благополучия России видит в восьмилетнем путинском правлении. И Дмитрий Медведев должен чувствовать себя не слишком уверенно, несмотря на то что его рейтинг вроде бы превышает уже рейтинг Путина.

О мандате народа, полученном на полностью управляемых выборах, всерьез говорить не приходится. И путинский преемник будет чувствовать себя не слишком уверенно даже после вполне прогнозируемой победы. Ведь за ним пока еще ничего нет кроме авторитета Путина. И существует опасность, что его смогут также легко убрать с высокого поста, как и выдвинули на него.

Когда-нибудь в России восстановится демократия. И новым демократам, чтобы не повторять ошибок прошлого, нельзя будет обойтись без Учредительного собрания. Только на нем можно будет установить действительно легитимную власть, определив ее отношение и к дореволюционному и советскому прошлому, и к нашему настоящему.