Напряженность в российско-британских отношениях нарастает. Дело Литвиненко, которое в Москве воспринимали как досадный, но мелкий "раздражитель", вышло на высокий межгосударственный уровень.

10 июля в Лондоне на утреннем брифинге пресс-секретарь премьер-министра Гордона Брауна заявил, что британская сторона "глубоко сожалеет" об отказе России экстрадировать Андрея Лугового и что глава кабинета ждет рекомендаций о возможных дальнейших шагах от Форин-офиса.

11 июля представитель российского МИДа Михаил Камынин сказал, что в Москве "крайне удивлены тем, что в Лондоне факт соблюдения Россией своей демократической Конституции вызывает критику". 12 июня сложившуюся ситуацию прокомментировал министр иностранных дел РФ Сергей Лавров. "Я читал и с удивлением отметил, что делом Лугового занимается британский МИД, - сказал он, отвечая на вопрос корреспондента ИТАР-ТАСС. - Данное дело является уголовным и должно рассматриваться в соответствующих инстанциях. Если теперь подтвердится, что этим занимается МИД Великобритании, то получается, что это политическая игра". В тот же день Даунинг-стрит сделал новое заявление: "Мы стремимся к конструктивным отношениям с Россией, однако в данном случае речь идет о весьма серьезном уголовном преступлении, совершенном против британского гражданина на британской территории". На вопрос о возможном выдворении российских дипломатов пресс-секретарь премьера отвечать не стал, но добавил, что меры воздействия на Москву воспоследуют скоро.

Конечно, Лондон сожалеет отнюдь не потому, что Россия соблюдает свою Конституцию. Он сожалеет, потому что фактически не получил от Москвы ответа на свой запрос о выдаче Лугового. Бумага, которую направила в Лондон российская Генеральная прокуратура, - это формальная отписка, а не ответ по существу.

В ней нет ничего нового кроме ссылки на 61-ю статью Конституции, возбраняющую властям выдачу своих граждан иностранному государству. На этот запрет на Большой Дмитровке ссылались еще до получения запроса. Добавилась ссылка на статью 6 Европейской конвенции о выдаче, которая гласит, что "Договаривающаяся Сторона имеет право отказать в выдаче своих граждан".

Вместе с тем Генпрокуратура выражает готовность рассмотреть вопрос об уголовном преследовании Лугового "в случае поступления от британской стороны соответствующего запроса и предоставления необходимых материалов уголовного дела".

Однако в российском ответе отсутствует правовая оценка обвинений против Лугового. Конвенция предусматривает, что запрос о выдаче должен сопровождаться подлинником или заверенной копией обвинительного заключения или постановления, имеющего ту же силу. Именно на основании обвинительного заключения принимается решение о привлечении или непривлечении обвиняемого у ответственности. Материалы предварительного расследования, получить которые жаждет российская сторона, представляются суду в ходе судебного следствия и для рассмотрения вопроса об уголовном преследовании не нужны.

Ранее генпрокурор Юрий Чайка заявлял, что материалы британской стороны проверялись в рамках уголовного дела, возбужденного Генпрокуратурой 7 декабря "по факту убийства Литвиненко и покушения на предпринимателя Дмитрия Ковтуна" в ходе проверки, проведенной при выполнении международно-правового поручения от британской стороны. На встрече с прокурором Великобритании Питером Голдсмитом Чайка сказал ему, что если российская сторона сочтет "достаточными доказательства виновности гражданина, которого они подозревают в совершении этого тяжкого преступления", то предаст его суду "в соответствии с нашим национальным законодательством". Позднее Чайка сообщил, что "британская сторона представила анализ своих доказательств, не более того, но не материалы уголовного дела".

У Генпрокуратуры было два варианта ответа. Первый: "Да, обвинения выглядят убедительно, но выдавать своих граждан Конституция не велит. Луговой не будет выдан несмотря на серьезные основания подозревать его в убийстве". Второй вариант: "Обвинительное заключение не дает оснований подозревать Лугового, да и выдачи по Конституции быть не может". Есть принципиальная разница между невыдачей невиновного гражданина и невыдачей виновного по формальному признаку гражданства. Но прокуратура, как говорят в таких случаях англичане, сидит на заборе. Фактически она ответила: "Нас не интересует, виновен он или нет". Но это ответ неправового государства.

Между тем британская сторона все-таки не исчерпала всех своих возможностей в юридическом поле. Коль скоро российская прокуратура требует материалы дела, надо их ей предоставить, если это не противоречит британским законам. Если и это не поможет, опубликовать обвинительное заключение. Необходимо добиться от Генпрокуратуры содержательного ответа, комментария по существу дела. Это важно независимо от решения вопроса об экстрадиции.

Вполне очевидно, что российская сторона уступать не намерена. Как по заказу вдруг объявился бывший майор налоговой полиции Вячеслав Жарко, сознавшийся в шпионаже в пользу Великобритании. Под впечатлением от пресс-конференции Лугового он осознал всю глубину своего морального падения, пришел в общественную приемную ФСБ и учинил явку с повинной. В своих показаниях, как сказано в сообщении Центра общественных связей ФСБ, он заявил, что "был завербован британскими спецслужбами в Лондоне при непосредственном участии Бориса Березовского и Александра Литвиненко, а одним из его "кураторов" был Джон Калаган, который с 1998 по 2001 год работал первым секретарем посольства Великобритании в Москве и считается кадровым офицером разведки".

Ясно, что Москва готовит почву для возможного ответного выдворения британских дипломатов. Обычно у контрразведки всегда на примете есть кандидаты, которых до поры до времени не трогают именно ради таких случаев. Последнее массовое взаимное выдворение имело место в 1971 году - правда, счет был в пользу Альбиона: из Великбритании было выслано 105 советских дипломатов и журналистов, из СССР - 18 британских.

Артподготовку из орудий главного калибра изо всех сил пытается перекричать Андрей Луговой. Он все твердит, что "главную роль в этой темной истории играют британские спецслужбы и их агенты" и что он не боится суда, "но именно суда, а не судилища". Понять его можно: а вдруг все-таки потянут на цугундер в России? Во имя высших интересов.

Досье: Российско-британский кризис