Комментарий

Невозвращение на корабль в иностранном порту – ЧП, за которое на флоте трясут со страшной силой весь экипаж от мала до велика, включая старшего на борту. У особистов (а они и поныне пасут Вооруженные силы) начинается горячая пора: выявление круга сообщников-недоносителей, с кем общались, имели ли доступ к секретам, кому что говорили и прочее. Как и в советское время, особисты должны, прежде всего, ответить на вопрос: а не шпионы ли промышляли на боевом корабле? Второй вопрос весьма актуален для тех времен, но нынче уже потускнел изрядно: не политическая ли провокация? Третий вопрос: все ли на месте в оружейной, в наличии ли серебряные ложки кают-компании - не ограбление ли, иначе говоря? И четвертый вопрос, дежурный: не спасаются ли таким образом беглецы от годковщины (то же самое, что по-армейски дедовщина). Мысль о том, что с моряками могло случиться несчастье, как правило, посещает дознователей в последнюю очередь. Если таковое в действительности имеет место, командование, как не цинично это звучит, переводит дух – все предыдущие версии чреваты мучительными разбирательствами, оргвыводами, наказаниями, полосканием на всех совещаниях в течение года минимум, и тому подобной головной болью. А если уж форс-мажор, тут и спрашивать не с кого.

Из моей военно-морской практики вспоминаются только два случая, когда из-за отсутствия моряков в иностранном порту корабль стоял на ушах. В норвежском порту Осло задержались с выходом на четыре часа, потеряв матроса. После продолжительной истерики начальства, беготни усиленными группами по окрестным барам, прочесывания всех "шхер" корабля искомое тело было обнаружено в одном из закутков машинного отделения. "Тело" не вязало лыка, надравшись казенного спирта ("шила"). В той ситуации можно считать анестезирующим средством, поскольку били от души.

Другое исчезновение связано также с "излишествами". В немецком городе Киле старшина и прапорщик, возвращаясь на корабль, залегли на газоне, где их обнаружили через несколько часов после того, как корабль должен был поднять якоря. Командир был воспитан на Станюковиче и, выяснив, что оба героя лежали лицом к морю (стало быть, шли все-таки на родной корабль), ограничился пустяковой выволочкой.

Хорошо, если и в этой истории все обойдется тяжким, но все же не смертельным похмельем. Хотя морячки могли обыкновенно слинять в поисках приключений и лучшей доли. Такое бывало и бывает. Не советские времена, но все же не надо тратиться на визу и турпутевку. Особенно если дома тебя никто не ждет.

В ранешнее время за попытку такого своевольного туризма можно было поплатиться и жизнью. Как это случилось с неизвестным мне матросом на траверзе Гибралтара. Прыгнуть-то с борта БПК в сторону английского пограничного катера он прыгнул, но особист оказался проворным стрелком из "Калашникова". За что был впоследствии переведен в столицу, с повышением.

Владимир Темный