Последние два дня независимая комиссия под председательством Томаса Кейна, расследующая обстоятельства терактов 11 сентября, посвятила выяснению вопроса о том, что мешает двум главным спецслужбам страны, ФБР и ЦРУ, работать дружно, рука об руку. Сейчас уже вполне очевидно, что заблаговременно раскрыть заговор "Аль-Кайды" они не смогли в значительной мере вследствие своей разобщенности, отсутствия каналов обмена информацией – того, что на вашингтонском жаргоне называется попросту "стеной". Казалось бы, в чем дело? Почему чиновники правительства не могут договориться друг с другом?

Дело всего-навсего в том, что США – правовое государство. Компетенция и полномочия каждого ведомства в нем определяются законом. Задача ЦРУ – сбор информации за границей; это аналитическая служба. А ФБР – правоохранительный орган; он ловит уголовных преступников и шпионов внутри страны. Такое разделение обязанностей наилучшим образом гарантирует гражданам соблюдение их прав. Совмещение функций, напротив, характерно для тоталитарных режимов, не проводящих различия между шпионами и политической оппозицией.

В 1995 году Осама бен Ладен – американская разведка тогда считала его спонсором, а не организатором террора – жил в Судане. Хартум соглашался его выдать, но юристы Министерства юстиции США, изучив его досье, пришли к выводу, что добиться осуждения бен Ладена в американском суде на основании имеющейся информации невозможно. Сведения, добытые разведкой, не могут служить материалом обвинения в уголовном судопроизводстве – именно потому, что получены специфическими методами. Суданские власти вежливо попросили главаря "Аль-Кайды" покинуть страну, и тот перебрался в Афганистан, где развернулся в полную силу.

После взрывов американских посольств в Африке в августе 1998 года роль бен Ладена в терроре против США была установлена со всей ясностью - и встал вопрос о его физической ликвидации. Санкцию на подобную операцию может дать только президент. Билл Клинтон долго колебался, опять в Белом доме корпела команда юристов. В конце концов президент подписал бумагу, но составлена она была до того замысловато, санкция обставлена такими оговорками, что оперативники ЦРУ сразу поняли: в этом деле рвение проявлять опасно. Предпочтительным вариантом было признано похищение. С этой целью разведка восстановила свои старые связи с командирами моджахедов времен советской оккупации; оперативные группы ЦРУ не раз и не два тайно побывали на юге Афганистана. Однако операцию захвата всякий раз приходилось отменять: то бен Ладен в последний момент менял маршрут и ускользал от засады, то охрана автоколонны оказывалась слишком сильной, а однажды от плана отказались, потому что среди пассажиров конвоя были женщины и дети: президентская директива предписывала не допускать невинных жертв.

Гражданин Франции Захариас Мусави, которого считают 20-м участником заговора 11 сентября, навлек на себя подозрения агентов ФБР в Миннесоте, когда обучался там в частной летной школе управлению "Боингом-747". Он был задержан 16 августа 2001 года по обвинению в нарушении иммиграционного законодательства, однако вашингтонская штаб-квартира не нашла оснований для обращения в суд за ордером на обыск и просмотр жесткого диска его компьютера. Как установила комиссия Кейна, уже после терактов другой террорист, Ахмед Рессам, арестованный в декабре 1999 года при въезде из Канады в США с компонентами взрывного устройства, узнал в Мусави человека, с которым он вместе проходил спецподготовку в одном из афганских лагерей "Аль-Кайды".

И таких примеров множество. Во вторник и среду комиссия получила комментарии из первых рук – свои показания ей давали бывший и нынешний министры юстиции Джанет Рино и Джон Эшкрофт, бывший и нынешний директоры ФБР Луис Фри и Роберт Мюллер, Джордж Тенет, назначенный главой ЦРУ при Клинтоне и остающийся на этом посту при Буше, а также Томас Пикар, исполнявший обязанности директора ФБР в критический период между отставкой Фри и утверждением Мюллера (первый ушел в июне 2001 года, второй вступил в должность 4 сентября).

Диалог временами срывался на повышенные тона. Луис Фри жаловался на хроническое недофинансирование контртеррористического подразделения ФБР, на то, что его тогдашний начальник Джанет Рино (их взаимная неприязнь хорошо известна) недооценивала угрозу исламского терроризма; тем не менее сотрудники бюро, по его словам, "героически" исполняли свой долг. Когда Томас Кейн, обычно сдержанный и подчеркнуто вежливый, сказал, что в работе ведомства провал следовал за провалом, что бюро просто не справляется со своей задачей и что он не знает, как поправить положение, Фри не выдержал, заявил, что совершенно с такой оценкой не согласен, и попросил "сбалансировать" ее.

Острыми оказались показания Томаса Пикара, на чью долю волею случая выпала основная ответственность. Он рассказал, что летом 2001 года он дважды в ходе регулярных докладов информировал министра юстиции Эшкрофта об угрозе иностранного терроризма, однако на третий раз министр заявил ему, что больше не желает ничего слышать на эту тему. Тогда же Эшкрофт, по словам Пикара, урезал бюджетную заявку на контртерроризм. Пикар попросил разрешения представить министру дополнительное обоснование сметы – и получил повторный отказ. Эта бумага с резолюцией министра легла на его стол 12 сентября – на следующий день после терактов.

Джон Эшкрофт яростно отрицал обвинение в равнодушии к террористической угрозе. "Я никогда не говорил ему (Пикару. - В.А.), что не хочу ничего слышать о терроризме", - заявил он, пылая благородным гневом. Один из двух лжет – как поступит в этом случае комиссия, пока неясно. Министр всё валил на администрацию Билла Клинтона – бюджет 2001 года утверждался при прежнем президенте; по его словам, это оно, прежнее руководство, "ослепило" и "сковало наручниками" правоохранительную систему США.

Министр юстиции, как видно, ожидал бурного разговора и явился на слушания с домашней заготовкой: он предъявил комиссии "драконовский" документ, который он специально своей властью рассекретил накануне. Это была служебная инструкция, воздвигающая "стену" уже не между ведомствами, а между подразделениями одного и того же ведомства. "Поскольку документ полностью рассекречен, я вынужден сообщить, что его автор – один из членов комиссии", - сказал Эшкрофт и бросил взор на "комиссара" Джеми Горелик, которая при Клинтоне занимала должность заместителя министра юстиции, а теперь особенно усердствует в изобличении администрации Буша. В перерыве к г-же Горелик наперегонки ринулись репортеры, но она отказалась от комментариев, заявив, что не она тут свидетель. Глава юридического комитета нижней палаты Конгресса, республиканец Джеймс Сенсенбреннер тотчас опубликовал заявление, в котором призвал комиссию во избежание конфликта интересов принять отставку Джеми Горелик и вызвать ее для дачи показаний в качестве ценного свидетеля.