Новый роман Юзефовича "Князь ветра" прежде всего доказывает то, о чем внимательный читатель мог догадаться и раньше: создатель Путилина вовсе не детективщик. Почувствовать это можно было уже после публикации "Костюма для Арлекина" и "Дома свиданий", сразу сделавших его одним из самых популярных авторов "пляжного чтива для интеллектуалов". Слишком много в его романах о сыщике Путилине было отступлений про сына Ванечку, про яблоки, про больной желудок, про закат жизни героя и про то, как меняется время. Преступления совершались и раскрывались, но не покидало ощущение, что это - только дань выбранному (неясно зачем) жанру. Чтобы читателю было интересно читать, одним словом. У самого автора есть дела поважнее: он работает с метафорами, языком и идеологией.

Истории, рассказанные в трех романах Юзефовича, - не просто истории поиска ответа на вечный детективный вопрос "кто убил?", а истории трех заглавных метафор. Европа как костюм для Арлекина, мир как дом свиданий, литератор как создатель призраков. Вторая - самая банальная, но первая и третья дорогого стоят - особенно если появляются в жанровом романе. Как будто перед нами не детектив, а Настоящая Литература, метафоры проходят на всех уровнях книг, раздольем для мотивного анализа и пытливого читателя.

Под стать метафорам и язык: в отличие от вычурного стилизаторского письма Акунина язык Юзефовича - оригинальный язык, с неожиданными афоризмами, выверенной интонацией, точностью детали. Конечно, Юзефович не Набоков и не Саша Соколов - но в любом случае по установке это авторский язык. И в отличие от какого-нибудь Сергея Болмата языковые излишества не тормозят развития сюжета - перед нами все-таки детектив, как ни крути. И - опять-таки в отличие от болматовской невнятицы - почти все юзефовичевские отступления подчинены единой идеологии. Это - идеология нового десятилетия и даже если романы о Путилине были написаны пятнадцать лет назад, вышли они как никогда вовремя.

Сразу бросается в глаза, что все три книги - антиконспирологические романы. В трех романах один за другим развенчиваются идеи всеевропейского заговора, тайных массонских обществ и мистических азиатских братств. За всеми убийствами стоят простые, бытовые причины - жадность, ревность, трусость. Героя Юзефовича можно назвать патером Брауном секулярного общества, и это сравнение будет точным вдвойне: потому что, подобно рассказам Честертона, романы о сыщике Путилине несут очевидное идеологическое послание.

Если для патера Брауна есть Бог и есть Вера, то для Путилина (и, похоже, автора) есть любовь и семья. Тайных сил, управляющих миром, нет - или, точнее, их все равно что нет, потому что человек, у которого есть любовь и семья, не испытывает в них нужды. Или они не испытывают нужды в нем. Мировая война, ключ, открывающий врата, палладисты Бафомета - к чему они Ивану Дмитриевичу, у которого любимая жена и сын Ванечка? Рассказав о призраках, приходящих после смерти к своим супругам, Юзефович завершает главу словами: "Впрочем, звезды уже начали бледнеть, сред них заметнее стала путеводная Венера, по-монгольски - Цолмон, дольше всех горящая в рассветном небе. Забыв про слушателей, Иван Дмитриевич заплетал в косицу правую бакенбарду. Жена всю жизнь пыталась отучить его от этой привычки, но жизни ей не хватило. Она лежала неподалеку отсюда, на сельском кладбище, "под кровом черных сосн и вязов наклоненных", и, как всякая любящая женщина, довольствовалась тем, что муж иногда поплачет у нее на могилке. Сама она не приходила к нему ни разу, хотя ее любовь, конечно, была сильнее смерти".

В самом деле, зачем Ивану Дмитриевичу вера в эзотерику, магию и конспирологию? Он не нуждается в доказательствах того, что их с женой любовь сильнее смерти. Точно так же патеру Брауну не нужны чудеса, чтобы верить в Бога. Это - традиционные семейные ценности, пришедшие на смену карнавалу девяностых, настоящие ценности нового десятилетия. Тот, кто умеет видеть, увидит, что в них есть своя алхимия и есть своя амбивалентность: неслучайно "Князь ветра" завершается буддийской молитвой, произносимой посреди петроградской разрухи 1918 года под красным флагом с черной свастикой. Любой конспиролог порадовался бы этому образу; но в уста молящихся Юзефович вкладывает призыв к укрощению всякого зла, поставляющего преграды традиционным ценностям - росту семян и корней, обилию потомства, увеличению количества молока, масла и творога.

Это - ценности Путилина. Что бы ни случилось дальше, сколько бы крови ни было пролито, какие бы призраки не являлись из глубин ночи - ничто не может их обесценить. Потому что добрая слава, накопление сока плодов, молоко, масло и творог сильнее смерти. Возможно, потому, что они и есть любовь.