Также: Театр, Культура | Персоны: Юлия Галямина

статья Зрелище не для зрителя

Юлия Галямина, 05.04.2004

"Золотая Маска" еще в самом разгаре, но уже прошли почти все показы по номинации "драматический спектакль большой формы". В этом году на эту разновидность "Маски" выдвинуты несколько равно знаменитых, равно сильных и абсолютно между собой не сходных режиссеров: Лев Додин, Валерий Фокин, Деклан Доннеллан, Эймунтас Някрошюс, Сергей Женовач и другие. Несмотря на исключительность каждого из них, в их творчестве последнего года просматривается явная общая тенденция.

Игра, в которую включились эти номинанты, не имеет отношения ни к общению со зрителем, ни к интерпретации литературных текстов, ни даже к развитию новых театральных форм. Главное, что вдохновило мэтров, - разговор с самим театром, театральной традицией. При этом, под традицией каждый режиссер понимает что-то свое: школа Малого театра, мхатовский психологизм, авангард начала XX века или даже свое собственное творчество прошлых лет.

Сцена из спектакля 'Ревизор'.Фото с сайта www.goldenmask.ru

Наиболее откровенен художественный руководитель "Александринки" Валерий Фокин. Свою программу, в рамках которой осуществлена представленная на "Маске" постановка "Ревизора", он так и назвал - "Новая жизнь традиции". В данном случае имеется в виду, конечно же, кумир Фокина Всеволод Мейерхольд. Впрочем, в репринтной фокинской постановке содержится "свежая" идея - чиновник может воровать, главное, чтобы он дело делал. Идея, которую Фокин, выступая на пресс-конференции, все так же откровенно назвал "заказом". Искренность режиссера в данном случае объясняется довольно просто – ни эта идея, ни какая-либо другая Фокина вовсе не интересовала. Спектакль поставлен с совсем иной целью - поэкспериментировать с языком Мейерхольда, вступить в диалог с его "Ревизором" 1926 года. В результате, как можно было ожидать, фокинское произведение получилось, несмотря на актуальную "идею", совсем не актуальным, имеющим эстетическую и историческую, но никак не идеологическую ценность.

Сцена из  спектакля

Более тонкую игру с театральной традицией ведет московский режиссер Сергей Женовач, поставивший в Малом театре "Правда хорошо, а счастье лучше" Островского. Это уже второй его спектакль на этой сцене после "Горя от ума" - режиссер намеренно выбирает авторов, прочно связанных с традицией Малого. Женовач занимается не реставрацией прерванной традиции, а вплетает свою режиссуру во вполне живую, но несколько одряхлевшую театральную школу. Именно благодаря Женовачу в Малый стали ходить не только пожилые учительницы и девятиклассники, которые проходят "Грозу". Режиссер смягчил тона, добавил "Дому Островского" живости и современной сценографии, а главное, незаметно вплел в черно-белые картинки Малого полутона мхатовского психологизма. Актеры московской драматической школы только добавляли всему спектаклю блеска и мастерства (Евгения Глушенко - Мавра Тарасовна и Василий Бочкарев - Сила Ерофеевич Грознов номинированы на "Маску" как лучшие исполнители женской и мужской ролей).

Ксения Рапопорт и Петр Семак. Фото с сайта www.gzt.ru

Если Женовач подбавил психологизма в нравоучительные сценки из быта русского купечества, то главный режиссер питерского Театра Европы Лев Додин решил с психологизмом бороться - в отдельно взятой дворянской усадьбе. Его "Дядя Ваня", на первый взгляд, выглядит как типичная постановка Чехова с традиционным длинным столом, венскими стульями, самоваром, гитарой и калошами. Мешают только придуманные Давидом Боровским (проходит по номинации "лучший художник") непропорционально большие три стога сена, зависшие над головами у героев. Что они означают - гимн труду, пошлость и скуку деревенской жизни или что-то третье, что зрителю понять не дано, - это в общем неважно. Зритель во всей этой дотошной борьбе с чеховско-мхатовским наследием интересует режиссера редко. А если он хочет как-то оживить действие, чтобы публике было не так скучно, то прибегает к примитивным гэгам - сольные номера под гитару, любовные сцены между Еленой и Астровым, интонационная игра: "Мы увидим небо... в алмазах" произносится с иронической паузой посреди фразы. Все эти игры со зрителем эпизодичны и производят впечатление случайных. Главное для Додина – показать неинтересность всех героев как психологических типов, оторвать текст от актера. Поэтому в первые минуты игра Сергея Курышова, исполняющего роль дяди Вани (претендует на "Маску" за лучшую мужскую роль), кажется просто плохой, безвкусной, пресной. Но со временем понимаешь, какого труда стоило актеру добиться такого эффекта.

Сцена  из спектакля  'Двенадцатая ночь'. Фото с сайта www.goldenmask.ru

Еще один номинант, английский режиссер Деклан Доннеллан, обращается к близкой ему традиции шекспировского театра, где все роли играли мужчины. "Двенадцатая ночь", наверное, самый интересный для простого зрителя спектакль – в нем очень много удачных режиссерских шуток и аттракционов. Проблема у режиссера только одна - неровный актерский состав; а ведь именно на игру актеров Доннеллан делал основную ставку. Все три женские роли, сыгранные в этом спектакле мужчинами, просто великолепны, но вот воплотиться в мужчин многим актерам Доннеллана удалось с трудом.

Эймунтас Някрошюс, в отличие от Доннеллана, обычно не особенно рассчитывает на актерское мастерство - его больше интересуют чисто режиссерские средства. Однако, поставив в Москве "Вишневый сад", великий литовский режиссер потерпел поражение именно от великолепных актеров, задействованных в спектакле. Някрошюс, который не интересуется уже не предшествующими традициями, ни тем более зрителем (спектакль идет 6 часов), ни даже текстом и месседжем, всю жизнь ведет диалог с одним собеседником - с самим собой. В последние два года литовского режиссера потянуло на эксперименты: поставив оперу, он затем изменил своему Meno Fortas с московскими актерами, причем с очень профессиональными, воспитанными в лучших русских традициях.

Евгений Миронов в роли Лопахина. Фото с сайта www.vremya.ru

Как бы ни обряжал их режиссер в зайчиков, ни заставлял прыгать на одной ноге и повторять бессмысленные звуки, психологическую школу ему преодолеть не удалось. И хорошо, что не удалось, потому что именно актерское мастерство держит на себе весь спектакль. В экспериментальной схватке режиссера с актером победил актер: в спектакле запоминается не някрошюсовский язык, а игра Инги Оболдиной, Людмилы Максаковой и прежде всего Евгения Миронова, который, надеюсь, получит в этом году "Маску".

Сцена из спектакля

Единственный из номинантов большой формы, кто на самом деле хочет донести до зрителя какую-то свою мысль, вступить с публикой в диалог, не заигрывая с ней, т.е. просто показать хороший, а не обязательно интересный с точки зрения театрального метода спектакль, – это сибирский режиссер Алексей Песегов. Его "Наваждение Катерины" - повествование о лесковской леди Макбет, рассказанное как история минутного наваждения в момент венчания героини с зажиточным купцом и скучнейшим человеком Зиновием Борисовичем. В этом спектакле режиссер говорит о любви, о грехе, о наказании, о чем-то важном для всех, а не только для театральных критиков. Именно поэтому, видимо, критики этот спектакль приняли очень холодно.

Чулпан Хаматова в роли сына. Номинация - лучшая  женская роль. Фото с сайта www.goldenmask.ru

Выделяется среди мужской компании великих и молодой режиссер Нина Чусова. Ее "Мамапапасынсобака" полна театральной непосредственности без оглядки на традицию - искренняя и радостная игра в театр. Чусова, как и ее герои, разыгрывающие взрослую жизнь в песочнице, бросается в эту игру с полной уверенностью в своем праве просто творить.

Все это свойственно скорее режиссерам, представленным в номинации малой формы (Чусова, впрочем, и там номинирована). Там все проходит гораздо веселее. А кто из мэтров, каждый из которых уже имеет как минимум по одной "Маске", больше всего приглянется на этот раз жюри, станет известно уже через неделю.

Юлия Галямина, 05.04.2004


новость Новости по теме