Наступил Рождественский пост. Великий пост – это еще можно понять. Перед пасхальными весенними радостями: травкой, умытой, новенькой, с иголочки; куличами, яйцами, колокольным звоном, надо вместе с Ним пройти через ужас предательства, ареста, мук распятия и пребывания в царстве мертвых. А Рождество – это чистая радость и незамутненная надежда. Еще ничего не случилось. Может, пронесет.

Диктатура – это царство мрамора, гранита, сфинксов и пирамид. Это гигантский, завораживающий крест посмертного примирения в Испании, в Долине Павших, это мощь и ужас Колизея в Риме, это шпееровские проекты, заказанные Гитлером: гигантские здания, сакральная сила Державы. Петровская автократия породила вечный Петербург: сфинксов, ростральные колонны, Дворцовую и Сенатскую площади, Зимний. От Сталина остались марсианские каналы, по которым некому было плавать, начало БАМа, брошенный в песках Турксиб.

Мы живем в рамках диктатуры, несоразмерной скромной и незаметной путинской внешности, потому что на зов его скромной дудочки, дудочки Крысолова (обещавшего извести крыс, но позвавшего за собой и утопившего в прошлом целое поколение), отзываются мощные трубы прошедших по нашей земле деспотий, от Ивана Грозного до Сталина и Андропова.

И это дыхание холодной, неумолимой вечности почувствовал наследник Эфроса Дмитрий Крымов и поставил со своими гениальными детьми "Демона". Какого демона? Лермонтовского? Блоковского? Или того самого Демона, о котором говорил Сократ, Демона рефлексии и вдохновения? Или речь идет о демонах из другого времени, не узнанных современниками, из озорной экранизации "Ивана Васильевича", довольно-таки жуткой булгаковской пьесы?

Демон Дмитрия Крымова сродни Деннице в исполнении Дмитрия Мережковского, а ведь у Мережковского Денница – Христос. И вообще, те канцелярии, которые существуют на земле, заведуют постами, Ordnung'ом, регламентом и следят за тем, чтобы верующие веровали, не убивали, ходили на уроки (на службы), сдавали зачеты и экзамены (исповедовались и причащались), явно имеют полномочия от небесной администрации и Бога, но едва ли как-то связаны с вечным диссидентом Иисусом Христом.

Вы скажете, что в спектакле Димы Крымова, которому удалось впервые в жизни его Балаганчика (не хуже блоковского) попасть на приличную сцену театра на Сретенке, откуда только что выгнали его творца, архитектора, хозяина Анатолия Васильева (и, значит, крыловской труппе недолго позволят оставаться в разоренном федеральными и московскими алкателями земли и недвижимости Храме Искусства), нет Христа?

Есть, он присутствует незримо. Это Художник, это Творец. Христос и апостолы на этот раз воплотились в милых и вдохновенных отроках и отроковицах из Диминой труппы и самом Диме, печальном и длинноволосом, в джинсах, Гамлете Гринвич–Вилледжа или американском хиппи 60-х годов. Месседж у Димы и хиппи один и тот же: цветы лучше пуль. Этот демон отчаянно одинок, и ему надоело воскрешаться хором.

Жалкие отрепья "Единой России" и белоснежное оперение ангелов единых небес кощунственно совпадают, как совпали в первом политическом спектакле Димы Крылова тираноборческая и богоборческая нотки. Высоцкий тоже когда-то обратил на это внимание: "Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?.." Ангелы, они всегда "наши", всегда "идущие вместе с...", и на небесах они всегда местные. А поскольку землю сотворил Бог, сотворил для себя, а не для нас, печальных Демонов, которым скучно в ангельских колоннах, то и места на земле Демону нет. И Тамара, конечно, ему не достанется. Плохая из нее диссидентка. Первая же попытка обойтись без иллюзий, вкусить горькие плоды свободы и стать для Демона декабристкой кончается для нее гибелью. "Сияющая пустота" блоковского космоса ей не под силу. Мечтать о свободе она может, но сама свобода для нее губительна.

В спектакле мы увидим двух Демонов: тяжко помавающего крыльями, летящего над Кавказом через века, и рухнувшего с высоты, тяжкого, черного, огромного, беспомощного. Слышится злобное карканье ангелов, летят перья. Демон летит над картинами, которые рисуют крымовские студенты. Он летит над кровью, ее все больше, и вот появляются самолеты, бомбящие Чечню. И с чуткостью большого художника, предвидящего общественную боль, Дмитрий Крымов дает (еще до позорных грузинских чисток) проекцию на Грузию, словно бы прошедшую через полотна Пиросмани или картины Параджанова.

Беспечные, радостные, изысканные люди, хранители вечного праздника, солнца и моря, но с тревожными нотками тоски в музыке и песнях. "Живописцы, окуните ваши кисти..." В очередной раз юная труппа Димы Крымова создала шедевр, который "висит без гвоздя". Вы, поверженные, и вы, летящие, отлученные от престолов и единых небес, вы, изгнанники рая! "Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется... Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы", - сказал не доживший до депортации со своего любимого Арбата великий поэт.