Рецензия на такой синефильский фильм, как "Убить Билла", должна начинаться с кинематографического воспоминания – тем более что это поможет отсрочить появление спойлеров, без которых почти невозможно обойтись в разговоре о второй части четвертого фильма Квентина Тарантино. Потому что в данном случае даже фраза "второй фильм совсем не похож на первый" - уже спойлер.

Итак, воспоминание.
Мне повезло: в отличие от большинства моих соотечественников, фильм "Бешеные псы" я впервые посмотрел на большом экране (да, он был в прокате, просто мало кто знал, что надо ехать на край Москвы и его смотреть). И когда под титры начал кричать, обливаясь кровью, мистер Орандж, а моя подруга тихо уткнулась мне в плечо, чтобы этого не видеть и не слышать, я понял: да, это мое кино. Я вспомнил об этом потому, что именно в "Бешеных псах" есть эпизод, который служит для меня ключом ко всему, что делает Тарантино. Как мы помним, Тим Рот играет полицейского под прикрытием и при приеме в банду рассказывает о себе. В частности - о том, как его едва не сцапали в туалете с полным рюкзаком травы. Когда дело доходит до этого эпизода, мы уже знаем, что история полностью вымышлена. Но тем не менее, когда овчарки начинают лаять, нам становится за него по-настоящему страшно и мы вжимаемся в кресло, спрашивая: сцапают или нет?

Это и есть кино в трактовке Тарантино. Все, что мы видим на экране, – вымысел. Но этот вымысел заставляет нас переживать едва ли не больше, чем сама реальность. Именно так и устроен "Убить Билла". Мы все время понимаем, что это – фильм про кино. Даже если мы не знаем, кто такие Сони Чиба или Дэрил Ханна и почему вдруг изображение становится черно-белым, мы понимаем, что "Убить Билла" - это фильм про фильмы, которые Тарантино любит. Так сказать, объяснение в любви мировому кино. Честно говоря, фильмов о любви к кино снято достаточно много, в том числе и в России. Но одна вещь отличает "Убить Билла" от всех картин, создатели которых цитируют то, что видели в молодости в синематеке или в видеосалоне: в какой-то момент ты начинаешь верить в эту историю. И становится неважно, что цитирует Тарантино – потому что ты по-настоящему начинаешь переживать. И тут тебе нет дела до того, что герои, может быть, сделаны путем комбинации персонажей старых фильмов, которых ты не видел, – точно так же, как в "Бешеных псах" нет дела до того, что герой Тима Рота никогда не был в туалете с полицейскими овчарками.

После первого "Убить Билла" было ясно, что Тарантино – виртуоз, способный из сочиненной им детской считалки you will kill Bill соорудить зрелище на два часа: почти без сюжета, но зато такой кинематографической силы, что глаз не оторвать. После второго "Убить Билла" стало ясно, что вся эта виртуозность поставлена на службу тому, чтобы рассказать очень важную для автора историю.

Казалось, что первый фильм - это история о мести. А поскольку месть сама по себе никогда особо Тарантино не привлекала, то сохранялось стойкое ощущение, что истории-то никакой и нет, а есть набор блистательных эпизодов и магия кино в чистом виде. Во втором фильме мы понимаем, что речь идет о материнстве, насилии и любви, а Тарантино в очередной раз подтвердил свою парадоксальную репутацию моралиста.

Досмотрев фильм до конца, сразу хочется поставить DVD с первой частью. Потому что понятно, что вся история Невесты-Беатрикс построена на внутренних рифмах: несделанный укол первой части отзывается двумя уколами во второй, кома и воскрешение превращается в погребение и восстание из гроба, а чернокожая дочка Верниты Грин – в светловолосую дочку самой Невесты. Люди, говорившие после первого фильма "Тарантино для прикола заставил Уму Турман убить мать на глазах у дочери", могут теперь проглотить свой язык: понятно, что для автора фильма материнство не пустой звук, а насилие – не прикол.

Убийство матери на глазах дочери, которым открывается фильм, и есть то, чем Тарантино взрывает синефильский мир своей картины. Благородная героиня, одержимая местью, должна действовать в согласии со своим кодексом чести – но у нее ничего не получается, с самого начала до самого конца. Логика насилия, запущенная на полную катушку, разрушает кинематографические каноны точно так же, как меч разрубает человеческие тела.

И тут моя статья разбивается на две части – как и сам фильм – потому что дальше будет идти обсуждение подробностей второго фильма, которое, конечно, лучше не читать до того, как посмотришь его в кино.

Из второго фильма мы узнаем, что Беатрикс бросила Билла и свою работу смертоносной гадюки, потому что поняла, что беременна. И хотела вырастить свою дочь в мире, лишенном насилия. Это ей не удалось: до пяти лет девочку растил Билл, показывавший ей фильмы типа "Убийца Сегуна" и с восторгом рассказывавший о том, как девочка раздавила рыбку (что, конечно, рифма к недавнему эпизоду, в котором Невеста наступает ногой на свежевырванный глаз). Финальная беседа Беатрикс и Билла – это беседа о человеческой природе, точнее – об их собственной природе. Главное обвинение, которое бросает Билл своей давней возлюбленной, – обвинение в лицемерии и лжи: она хотела изменить себе, предать свою подлинную природу убийцы и стать обычной домохозяйкой из Эль-Пасо. Поэтому он выстрелил ей в голову пять лет назад, поэтому и теперь он готов говорить с ней только после укола сыворотки правды. Самому Биллу сыворотка не нужна: он предельно честен – и перед собой, и перед Невестой, и перед их дочерью. Единственный из всех противников Беатрикс, он не пытается победить ее чужими руками или коварством; да и дочери он без прикрас рассказывает, что случилось пять лет назад между ним и ее матерью.

Финальный поединок Билла и Невесты происходит не тогда, когда они скрещивают мечи, а раньше - когда они говорят о насилии и человеческой природе. "Ты ведь убивала людей, чтобы добраться до меня? - спрашивает Билл, - и ты получала от этого удовольствие?" - "Да", - отвечает Беатрикс.

Вот и все. После этого уже неважно, кто кого убьет: потому что Билл победил. Потому что невозможно растить своего ребенка в мире без насилия, если ты – прирожденная убийца. "Убить Билла" - фильм о том, что если идти против своей природы, все идет не так, как ты задумал: простого парня, за которого собираешься замуж, расстреляют вместе со всеми гостями твоей свадьбы, твоего ребенка заберет тот, кому ты его никогда бы не отдала, если будешь убивать такую же мать как ты – то на глазах ее дочери. А когда придешь убить своего главного врага – то найдешь собственную дочь.

И тем, что ты убьешь Билла, – ты только докажешь его правоту.

Точно так же герой Мартина Шина, достигнув сердца тьмы, убивает полковника Керца, Марлона Брандо, самим убийством доказывая правоту его слов об ужасе и моральном терроре. Будь у меня желание дальше играть в кинематографические аллюзии, я бы пошел от "Апокалипсиса" к "Бойцовой рыбке" (трепещущие на земле рыбки как метафора человеческой жизни) или "Крестному отцу" (игрушечный пистолет в руках того же Марлона Брандо), но лучше напомнить о другом фильме с Брандо, герой которого тоже умирает, сделав всего несколько шагов, убитый женщиной, которую любил. Потому что как и "Последнее танго в Париже", "Убить Билла" - это фильм о любви.

Это история любви двух людей. Это очень странная любовь: он выстрелил ей в голову, а она разбила его сердце – в переносном и прямом смысле слова. О том, какой эта любовь была когда-то, мы можем догадаться только по тому, какими глазами Беатрикс смотрит на Билла, когда он у костра рассказывает легенду о Пай Мее. И по тому, как она, спустя много лет, плачет перед тем как убить его. И по тому, как убив, в истерике катается по полу ванной, повторяя "спасибо, спасибо".

Почему же все-таки они не смогли остаться вместе, все втроем? Теперь, когда смертоносных гадюк больше нет, кровавый бизнес окончен, споры разрешены? Почему все-таки Беатрикс убивает Билла? Из мести? Для того чтобы забрать у него свою дочь? Просто потому, что весь фильм она шла к тому, чтобы убить Билла? Потому что считалка you will kill Bill приобрела силу пророчества?

В свое время Тарантино объяснил, что герой Тима Рота в финале "Бешеных псов" умирает, потому что в гонконгских боевиках очень развито представление о чести. Можно сказать, что Беатрикс убивает Билла потому, что в фильмах о мести злодей должен быть убит – и герои принимает это жанровое требование с тем же стоицизмом, с каким персонажи греческих трагедий принимали свою судьбу. Потому что в мире "Убить Билла" жанр – это и есть судьба.

С другой стороны, что мне до законов жанра? Что мне до Беатрикс, Билла и их Б.Б.? Почему же весь фильм сидишь, едва не плача – от горечи и от счастья? Может быть, потому, что сквозь все 450 галлонов искусственной крови и полторы сотни кинематографических цитат проступает седеющий мальчик из видеотеки, для которого навсегда высшим проявлением любви так и осталось – лежать вдвоем на диване и смотреть старое кино, где одинокий самурай путешествует по Японии со своим сыном за плечами или игрушечный молот превращает в лепешку мультяшных персонажей.

Чтобы делать это вдвоем со своей дочерью, стоит убить ее отца.