Мюзикл, жанр, который считался мертвым уже лет 30, вдруг начал подавать признаки жизни. Все больше молодых режиссеров вставляют в свои комедии целые музыкальные номера, все чаще известные режиссеры снимают полноценные мюзиклы. Братья Коэны, Ларс фон Триер, Вуди Аллен, Кеннет Брана. Все как с цепи сорвались.

Вторая жизнь жанра началась в 1996-м, когда мюзиклы сняли два известных режиссера - Вуди Аллен и Алан Паркер. Фильм Аллена ничем, кроме музыкальных вставок, не отличается от других комедий режиссера. Фильм Паркера - традиционный мюзикл, снятый по опере "Эвита"; ее авторы имеют в жанре особый авторитет - это Эндрю Ллойд-Уэббер и Тим Райс. Здесь и можно увидеть две главные тенденции нового мюзикла, определяющие сегодня лицо этого жанра. Одна - паркеровская - просто ностальгия по ушедшим временам, желание возродить былую славу кинематографа. Другая - алленовская - стремление показать через отживший прием абсурдность происходящего.

Паркер, добивший в 1980-м жанр мюзикла своей радикальной "Стеной", стал старше и мудрее. Он осознал, что есть истинные ценности и время над ними не властно, и поставил красивую и грустную сказку об Эвите Перон, где герои поют, вместо того чтобы говорить, и танцуют, вместо того чтобы ходить. Аллен, разобравшись к 1996-му со всеми основными голливудскими жанрами, спародировав Большой Стиль в "Любви и смерти", документалистику в "Зелиге", гангстерские фильмы в "Пулях над Бродвеем" и далее по списку, обнаружил, что мюзикл так и остался почти не тронутым. К тому же фирменные однотипные комедии Аллена про озабоченного сексуально и творчески еврейского интеллигента начали приедаться. Зритель уже привык к очкастому альтер-эго режиссера, и то, что поначалу воспринималось как смешной жизненный маразм, стало привычным и потому нормальным. Вставить в комедию об очкарике музыкальные номера было воистину счастливой находкой. Маразм вышел на новый уровень. Критики рукоплескали.

С тех пор линии и разделились. Режиссеры поспокойнее, обнаружив, что к столетнему юбилею кинематографа все грехи прощаются и все позволено, начали осмысливать прошедший век и отдавать дань любимым эпохам. Тодд Хейнс, сняв в 1998-м "Бархатную золотую жилу", расписался в любви к 70-м, времени глиттер-рока. Кеннет Брана в 2000-м отдал дань эпохе Фреда Астера, сняв "Бесплодные усилия любви", где актеры одеты в костюмы середины века, текст принадлежит Шекспиру, а музыкальные номера взяты из знаменитых старых мюзиклов. Герои похожи на известных актеров 30-х - 40-х, и так же, как они, движутся и поют. Даже краски в фильме приглушенные, как в старом черно-белом кино, раскрашенном на компьютере. Сотрудничество Браны и Шекспира, как всегда, на редкость удачно. Будь Шекспир жив сейчас, он работал бы с Браной в команде и получал немалые деньги. Про другую команду - знаменитых авторов оперетт Гилберта и Салливана - снял свой мюзикл "Кутерьма" Майк Ли. Хоть это признание в любви относится к эпохе, когда кино еще не существовало, фильм укладывается в ряд предыдущих, сделанных в манере мюзиклов того времени, когда происходит действие фильма.

Все фильмы, о которых шла речь, - произведения голливудских мейджоров. Другая когорта режиссеров - бывшие "независимые", а теперь принятые и обласканные истеблишментом - использует мюзикл, чтобы показать этому истеблишменту кукиш - мол, рано успокоились. Три основных фильма из этого ряда - "Южный парк", "Танцующая в темноте" и "О, где же ты, брат?".

Первый из них - мультфильм. Мультфильмы всегда были одним из основных поджанров мюзикла. Милые, поучительные диснеевские мультики занимают семь из десяти позиций в первой десятке самых кассовых американских мюзиклов. Маленькие мультфильмы еще могли быть сняты в нетрадиционной манере и иметь странный сюжет, но в больших герои должны быть тщательно прорисованы, а сюжет - непременнo учить детей разумному, доброму, вечному. В произведении Трея Паркера персонажи состоят из четырех шариков - один для тела, один для головы, два для глаз, постоянно матерятся, и поют песни, от которых матери 50-х закрыли бы ребенка собственным телом. Главные певцы - Сатана и Саддам Хусейн. Дети, разумеется, мультфильм сразу же полюбили.

Фон Триер в "Танцующей в темноте" использует свою традиционную ручную камеру и свой традиционный слезодавительный сюжет о девушке, готовой пожертвовать всем для чужого блага. Но здесь он впервые соединяет камеру и сюжет вместе. В результате возникает ощущение, что эту душераздирающую историю снял неумеха-сосед на свою видеокамеру. Трагедия героини начинает казаться реальной. Зрители плачут. Они бы плакали еще больше, не заставь Триер Бьорк петь и плясать, что все-таки возвращает зрителя к ощущению, что он смотрит кино, а не домашнее видео. Будь Триер воспитанником Голливуда, он бы выжал из слезливого сюжета все что можно. Но как стыдливый европеец он все время тычет нас носом: "Смотрите, это все условность, все понарошку. Вас опять обманывают". Старый добрый постмодернизм.

Коэны издеваются над эпохой расцвета блюза - старыми добрыми двадцатыми. На словах превознося Юг, Коэны радостно кидают гнилыми помидорами в его старые заслуженные символы. В этом фильме поют все - даже куклуксклановцы. Мэр города обязан своей популярностью песенкам. А главными музыкальными звездами, красой и гордостью Юга, частью Большой Американской Легенды, становятся три сбежавших из тюрьмы кретина.

Мюзикл не ожил. Он стал либо манекеном, который Кеннет Брана выставляет в витрину своей истории, либо чучелом, которое прилюдно жгут на площади Коэны. Скоро выйдет еще один с трепетом ожидаемый мюзикл - "Мулен-Руж" База Лурмана. Лурман умеет и то и другое - и издеваться над мифами, как в "Только в танцевальном зале", и серьезно перелицовывать на новый лад старые сюжеты - как в "Ромео и Джульетте". Его фильмы не задают модные тенденции в кино, но зато отчетливо показывают, что входит в моду. Посмотрим, какой дорогой Лурман пойдет на этот раз.