Cегодня мне присудили штраф в тридцать тысяч рублей по "сепаратистской" статье. По нашим суровым временам могло быть и хуже. Меня беспокоит, что в Москве и других регионах сейчас могут быть такие же процессы: у других людей могут быть более серьезные последствия, чем у меня. В сегодняшней обстановке люди могут получить немалые сроки.

Обвинение было сфабриковано, никаких серьезных сепаратистских призывов в моем выступлении на митинге не звучало. Я лишь высказал свое мнение, а они перевернули мое выступление с ног на голову, как будто бы я требовал отделения Карелии. Но власть есть власть...

Я благодарен общественности за поддержку. Мне пишут и звонят, в том числе из Москвы. На сайте в интернете появилось много новых друзей, которых я даже не знаю лично. Сейчас мы после суда зашли выпить кофе, и ко мне подошел незнакомый молодой человек, предложил две тысячи рублей. Мне, конечно, неудобно - как будто я с протянутой рукой, - но это говорит о том, что люди поддерживают не только меня, но и оппозицию, которая сейчас развернулась здесь, в Карелии. Раз люди со мной солидарны - значит, я действительно делаю что-то нужное. А без внимания общественности до власти не достучишься.

Я очень благодарен адвокату Дмитрию Динзе, большому профессионалу и порядочному человеку, который предложил свою помощь и приехал из Санкт-Петербурга, вместе со своей супругой (тоже юристом), присоединившись к моему адвокату Наталье Кудриной.

Пресса - молодцы и работали хорошо, но телевидение молчит. Может быть, им это неинтересно? Если бы было телевидение, можно было бы показать, как живут люди, в каком состоянии дома, какая у нас безработица, некоторые буквально голодают. Наше карельское телевидение показывает лишь ту поверхность, которая удобна господину губернатору Худилайнену. К сожалению, в газете не покажешь так, как можно было бы показать по телевидению. Может быть, Путин бы увидел, что творится у нас в Карелии. Выделяют немалые деньги, но куда они деваются? Почему молчат Следственный комитет, прокуратура, ФСБ? Кругом коррупция, а они молчат. Схватились только за Заваркина. Видимо, сейчас им выгодней раскручивать политические дела, чем уголовные.

Сейчас будем разбираться с моими заблокированными счетами. У меня кое-что остается на карточках, и можно было бы из этих средств заплатить штраф. А судья говорит: "Я даже не знаю, мы не блокировали". Теперь придется разыскивать, кто конкретно блокирует эти счета, где находится этот Росфинмониторинг. Или ходить с протянутой рукой?

Хорошо, что мне оставили депутатский мандат и я продолжу свою депутатскую деятельность. В ближайшее время буду ставить фильм "Поселок" о небольшом поселке лесозаготовителей Вегарус, где выживают восемьдесят брошенных и никому не нужных семей. Когда я туда приехал, я не поверил, что так могут жить люди... Хочу показать, что там делается.

На днях меня поставили перед фактом, что я уволен с работы, а мое дело о сепаратизме передано в суд.

Считаю, что уголовная статья и Следственный комитет были просто использованы для того, чтобы меня убрать в связи с моей депутатской деятельностью в нашем маленьком городе Суоярви.

Положение в городе таково: старики умирают в ветхом жилье, молодые ребята не могут найти работу, многие уезжают, а некоторые и выбрасываются из окна. Смертность превышает рождаемость. Экономически у нас все ходит под Москвой и московскими фирмами. Все схвачено, налоги платятся в Москве, здесь ничего не остается, вывозится лес, щебень.

Старики, которые пережили войну, ложатся спать в неблагоустроенных квартирах и кладут себе в кровать бутылки с горячей водой, чтобы не замерзнуть. Умерла восьмидесятишестилетняя бабушка: два года назад ложилась спать с бутылкой, бутылка лопнула, обожгло все бедро и руки, и когда умирала, у нее так бедро и не зажило.

Я сделал фильм о проблемах моих избирателей. Одна героиня фильма живет в своем доме с рождения, пятьдесят семь лет. Упала с крыльца, сломала ноги. И она говорит: "У меня в этом доме родители умерли, и я не доживу, чтобы получить квартиру". Вы можете представить себе? Женщина живет в старом списанном каменном доме, и канализация поднимается до досок первого этажа, поднимается в унитазе, и весь дом наполнен блохами; она мне показывает все руки, искусанные блохами. Теперь пришли новые тарифы за жилье - люди вот за это ветхое неотапливаемое жилье должны платить еще в 4-5 раз больше.

У людей нет будущего.

У меня начался крик души, но нас нигде не слышат, и мы никому не нужны. Я писал два раза Путину, два раза Медведеву. Возил в Совет Федерации письма, специально купил костюм и билет на поезд. Писал Бастрыкину Александру Ивановичу.

Видимо, на митинге за отставку губернатора я сказал что-то лишнее: когда человек первый раз выступает, эмоций больше чем надо. Но это был просто крик души, потому что я защищаю интересы своих избирателей. Моя мысль развивалась таким образом: если мы экономически не можем в России жить, то пусть нам хотя бы дадут экономическую свободу. Я не собираюсь Россию рассоединять, я этого даже близко не смогу сделать. Сейчас мне из Финляндии в шутку пишут: "Какой кусок можете нам предложить?". Я смеюсь: "Ну, ребята..."

"Карелэнерго", где я работаю водителем-электриком, - предприятие большого уровня, и на них легко выходят и Следственный комитет, и прокуратура, и ФСБ. А статья о сепаратизме, которую ввели в 2014 году, - это бывшая 58-я тридцать седьмого года. И теперь они уже в открытую стали вспоминать 37-й год, они от него никуда не ушли.

Это началось после митинга, когда со мной в кафе встретился следователь и говорит: "Сепаратизм". Я говорю: ребята, а что я такого сделал? Если подсуетился маленько за своих избирателей, которые живут в таких условиях, значит, я сепаратист? А меня люди спрашивают: что же такое у нас в стране - если мы помогаем друг другу, значит, мы сепаратисты? Ну что поделаешь, теперь я вчера я получил бумагу от следователя карельского СК по особо важным делам Анисимова, что дело передано в суд.

После того как меня Следственный комитет нагрузил, у меня на нервной почве свело шею, дало в спину, целый месяц был на больничном. И однажды звонит мастер, мой непосредственный начальник: "Владимир, я сейчас в Сортавале, у руководства. Мне бы надо от тебя заявление, что ты уходишь". Нет проблем: с больничного выйду и, если вам надо будет, могу сам уйти. Адвокат говорит: "А что ты будешь уходить? Ты ничего противозаконного не сделал. Следственный комитет? Так пусть Следственный комитет и рулит". Потом звонит второй человек, уже из управления "Карелэнерго": "На вас запросили характеристику, что будете делать?". Я говорю: что вам надо конкретно? "Ну вы должны сами понять". Да ради бога, дайте хоть больничный закончить. После больничного выхожу на работу, вдруг подходит Агафонов (начальник Суоярвского РЭС ПО "Западно-Карельские электрические сети". - Ред.): пиши заявление, что ты уходишь на пенсию. Все, ты свободен. Ну, я и написал.

Но это все началось раньше, еще до сепаратизма.

Я как депутат обращался к главе города Петрову (глава Суоярвского городского поселения Роман Петров. - Ред.): на одном участке сорок лет не было света на улице. Волки ходят по поселку, на людей нападают после работы. Я главе администрации написал заявление. Прошло два месяца. Прихожу к нему: что будем делать? А он мне: "Выйди из кабинета!". Ну я ушел, потом написал депутатский запрос, опять отдаю. А он: "Подожди минутку, не уходи." Я стою, жду. Он набирает Агафонова и говорит: "Слушай, разберись с этим Заваркиным, что он тут ходит?" - и отдает трубку мне. Агафонов вначале матом, а потом: "Слушай, ты, я тебя выгоню к черту с работы, если будешь доставать Петрова." Я поехал к нему. Он с порога мат-перемат, потом говорит "Хочешь работать - закрой свой рот и не ходи больше туда". Я ему говорю, что я здесь по депутатской работе. По моим обязанностям - можешь как хочешь. Но по депутатской работе ты близко ко мне не можешь подходить, я выполняю наказы избирателей. Ну вроде бы он понял, но остался у него, видимо, осадок, что надо помочь Роману Витальевичу Петрову...

Вот и помог. Я так понял, что с моим увольнением Агафонов сам подсуетился. Якобы я не прошел медицинскую комиссию, а там еще 24 человека не прошли и все равно работают: у меня есть этот документ. При том, что если я не могу работать на высоте по медкомиссии, то я могу остаться водителем, сопровождая электрика без работы на высоте.

Но я выступаю не за себя, а за своих избирателей, хочу докричаться до ребят в Москве, которые сидят в удобных креслах.

У меня лежат семнадцать заявлений по ветхому жилью. Мы даже не можем назначить экспертизу. Говорят - никто вашу экспертизу делать не будет. Дальше: люди принесли заявление о хищении стройматериалов, техники. А в этом время прокуратура крышует господина Петрова Романа Витальевича. На днях арестовали следователя по особо важным делам, который вместе с бандитами вымогал у предпринимателей деньги. Что это такое? Куда обратиться, люди добрые? Вроде бы я депутат и по 131-му закону на все имею право, а по их закону о муниципальном образовании я ни на что не имею права. Раз я не могу добиться, наверное, я плохой депутат, но меня это все очень коробит.

Поэтому у меня есть просьба моя и моих избирателей. Я прошу помощи у всех граждан Финляндии, Дании, Греции, Польши Германии, всей Европы, да и в Соединенных Штатах не постесняюсь. Пусть каждый поможет одним евро и мы переселим моих людей. Для каждого гражданина Европы один евро ничего не стоит. А для моих людей это жизнь.