В октябре 2010 года в результате расистски и неонацистски мотивированного насилия погиб один и пострадали не менее 16 человек (в октябре 2009 года 4 человека были убиты, 28 человек получили различные ранения). Всего с начала 2010 года от подобных нападений в России погибли 26 человек и не менее 276 были ранены. Нападения произошли в Москве и области (один погибший и 5 пострадавших), Петербурге и области (5 пострадавших), Перми (не менее 3 пострадавших) и  Свердловской области (3 пострадавших). Всего же с начала года расистские нападения были зафиксированы в 42 российских регионах.

По уровню насилия, считая с начала года, по-прежнему лидируют Москва с Московской областью (13 погибших, 108 пострадавших), Петербург с Ленинградской областью (1 убитый, 40 раненых) и Нижний Новгород (2 погибших, 16 раненых). В остальных городах количество пострадавших не превышает 10 человек.

По-прежнему основным объектом нападения являются выходцы из Центральной Азии (10 погибших, 60 раненых). Вторую по численности группу пострадавших составляют представители молодежных субкультурных групп, антифашистской  и левацкой молодежи (3 погибших, 59 раненых).

В октябре 2010 года было вынесено не менее 6 обвинительных приговоров, связанных с расистским насилием, в которых был учтен мотив ненависти: два – в Москве, по одному – в Республиках Адыгея и  Карелия, Приморском крае, Тюменской области. В этих процессах были осуждены 28 человек (лишь 4 из которых получили условные сроки без дополнительных санкций). Самым резонансным, безусловно, стал приговор Московского городского суда, вынесенный за 15 убийств В.Кривцу и Д.Уфимцеву (получивших соответственно пожизненный срок и 22 года лишения свободы). Всего же с начала года по делам, связанным с насилием, в которых учтен мотив ненависти, было вынесено не менее 71 обвинительного приговора и осуждено 249 человек (в том числе 85 – условно без дополнительных санкций). За ксенофобную пропаганду в октябре 2010 года было вынесено не менее 4 приговоров по обвинению в возбуждении ненависти (ст. 282): в Астрахани, Йошкар-Оле, Кирове (по совокупности с обвинением в публичном оправдании терроризма)  и Курске, и один – в публичных призывах к экстремистской деятельности и в идеологически мотивированном вандализме (ст.280 и ч. 2 ст. 214). В последнем случае в Ярославле были осуждены вандалы, устроившие массовую граффити акцию с угрозами судьям и представителям правоохранительных органов в связи с делом группы ярославских неонацистов, которое в октябре начали рассматривать в суде (сама «акция» прошла летом). В «пропагандистских» процессах октября  были осуждены 6 человек, причем 4 из них – условно, без дополнительных санкций.

Всего с начала года обвинительными приговорами по обвинению в возбуждении ненависти (ст. 282) завершилось 46 процесса против 54 человек (26 осуждены условно); по обвинению в публичных призывах к экстремистской деятельности (ст. 280) – 5 процессов против 5 человек (все осуждены условно) и 6 процессов по совокупности 282 и 280 статей, в которых осуждено 7 человек (из них трое условно. Еще двое освобождены от наказания за истечением срока давности).

14 октября 2010 года был обновлен Федеральный список экстремистских материалов. В него были добавлены пп. 695-706. На этот раз в него были включены материалы РОНС, антиизраильские видеофильмы и материалы кавказских спепаратистов.  По состоянию на 14 октября 2010 года в списке, который теперь включает 706 позиций, 4 позиции «обнулены» (материалы исключены с сохранением нумерации); 32 позиции в списке находятся неправомерно, т.к. решения о признании материалов экстремистскими отменены судами высших инстанций и иных решений к настоящему моменту принято не было; 47 позиций дублируют друг друга.

Тогда же после длительного перерыва был обновлен и Федеральный список экстремистских организаций. Он был дополнен «Объединенным Вилайатом Кабарды, Балкарии и Карачая» и Приморской региональной правозащитной общественной организацией «Союз славян»(самоназвание – «Союз славян Дальнего Востока»). Таким образом, на 14 октября 2010 года этот список включает в себя 14 организаций, чья деятельность запрещена в судебном порядке, и продолжение этой деятельности карается по ст. 282-2 УК РФ (Организация деятельности экстремистской организации).

В области неправомерного применения антиэкстремистского законодательства сохраняются все основные направления злоупотреблений. Во-первых, продолжаются уголовные и административные преследования адептов новых религиозных и мусульманских групп – саентологов и Свидетелей Иеговы, последователей Саида Нурси и др. Причем в отношении первых санкции основываются на уже отмененном решении суда о признании почти трех десятков трудов Рона Хаббарда экстремистскими. Во-вторых, продолжается практика преследования за политическую критику как за возбуждение ненависти к «социальной группе представители власти» и аналогичных «социальных групп». Самым ярким событием в этой области стало признание экстремистской организацией «Армии воли народа» (АВН) Юрия Мухина. Основной претензией к АВН, судя по различным заявлениям представителей государства, является требование через референдум  (т.е. ненасильственно) таким образом изменить Конституцию, чтобы была введена норма, согласно которой не одобряемые народом чиновники могли быть наказаны вплоть до смертной казни.

Глава управления МВД РФ по Северо-Кавказскому федеральному округу Сергей Ченчик сделал заявление, которое я бы разделила на две части.

Первая часть не может быть воспринята всерьез. Человек явно пошутил, говоря про совместное сидение в камере боевиков "Аль-Каиды" и нацболов. А вообще это что-то из советского прошлого, когда были политлагеря, в которых сидели группы разных националистов: украинских, литовских, русских. Знаменитая фраза Владимира Осипова "Я всю ночь не спал на нарах и утром проснулся русским националистом" как раз относится к этому опыту общения. Но в данном случае, я думаю, это юмор.

Вторая же часть более интересна. Я имею в виду саму по себе идею специализированных зон для нацистов. Ведь есть проблема: идеологически мотивированные люди – неважно, настоящие преступники или посаженные по сфабрикованным делам, - содержатся на общих зонах, которые становятся реальным источником дальнейшего распространения идеологических течений, какими бы они ни были – хорошими или плохими.

Будут ли это Свидетели Иеговы, сидящие как мученики за веру, или неонацисты, в данном случае неважно. Идеологически мотивированный человек будет агитировать на зоне. (Могу только порадоваться, что в список, озвученный этим милиционером, Свидетели все-таки не попали. Это говорит о том, что их, несмотря на все давление, которое оказывается на организацию, вроде сажать пока не собираются и не рассматривают как страшных экстремистов типа алькайдовцев. Это утешает).

Итак, Ченчик выделяет идеологические («экстремистские») преступления как особо опасные, пускай и исходя из своих милицейских представлений, и это очень хорошо показывает: даже для милицейской системы необходимость специализированного подхода к «идеологии» уже настолько очевидна, что люди с большими звездами на погонах не боятся говорить это вслух. В этом смысле он молодец.

Очень здравой мне кажется идея, что с идеологически мотивированными преступниками надо работать не так, как с бытовыми. И на самом деле надо бы делать это даже раньше, чем на зоне, – еще на стадии предварительного следствия, судебной. В СИЗО, например. Чего после приговора-то разбираться? На стадии следствия, суда это помогло бы разобраться с мотивацией, что-то скорректировать, реально выяснить, раскаивается человек или не раскаивается. А с несовершеннолетними обязательно должны работать психологи.

Людей, осужденных сейчас за такие преступления, не так много, чтобы пребывание их на одной и той же зоне способствовало организационному сплочению. Мне, например, гораздо спокойнее думать, что какой-нибудь Королев, получивший пожизненный срок, сидит где-то совсем отдельно от других пожизненно приговоренных и не обращает их в свою веру. Равно как Рыно, Землегор и другие «непожизненные», которые уезжают на общие зоны. Потому что сейчас отправление на эти зоны означает не разъединение «белого движения», а предоставление ему дополнительных возможностей для расширения своего влияния. Например, установление контактов с «системным» криминальным миром, который будет обеспечивать ультраправым комфортное существование за решеткой, да и на воле (это может быть и криминальное давление на суд, и запутывание следов при помощи обыкновенных бандитов, не разделяющих идеологии, но уже связанных с неонацистами «законами зоны»). Недаром развитие связей с криминальным миром, в том числе через ультраправых заключенных, - это один из пунктов стратегии развития неонацистского движения, который уже много лет в том или ином виде формулируется его идеологами и «героями».

И в этом смысле изоляция в отдельной зоне мне как эксперту кажется очень здравым решением.

Так что, если отбросить иронические рассуждения о том, что нацболы, "Славянский союз" и "Аль-Кайда" сойдутся в идеологической дискуссии, то озвученная идея в основе своей – это то, что действительно имеет смысл обсуждать, - разумеется, с массой оговорок, например, насчет того, что наши милиционеры считают экстремизмом.

Необходимость специализированного изучения такого явления, как идеологически мотивированные преступления, катастрофически назрела. Надо исследовать заключенных, проходящих по категории «экстремистов», в психологическом и социологическом отношении, выяснять и описывать мотивацию идеологически "заряженных" людей. Пока никто этим не занимается. Лично мне пока известно лишь одно условно социологическое исследование такого рода - среди осужденных за принадлежность к террористическим организациям (что само по себе ставит под сомнение его качество, т.к. большинство дел по тому же "Хизб ут-Тахрир" очень сомнительны), не говоря уже о том, что делали это исследование люди, связанные с прокуратурой, а в таких случаях, на мой взгляд, нужны люди, для которых приоритетна не юриспруденция, а психология.

В общем, это вполне официальное заявление человека в звании генерал-лейтенанта, занимающего высокую должность, на мой взгляд, свидетельствует о том, что острота ситуации осознается на высшем милицейском уровне. Другое дело, что я с большим пессимизмом отношусь к перспективам реализации этой идеи. Во-первых, потому мы уже просто опоздали катастрофически. А во-вторых, конечно же, потому что мы живем в ситуации несовершенства законодательства, когда под видом борьбы с экстремизмом имеют место политические репрессии; реального разгула идеологически мотивированного террора, как исламистского, так и неонацистского. Кроме того, никто не будет оспаривать существования очевидного кризиса правоохранительных органов, когда граждане боятся милиции гораздо больше чем бандитов, «фашистов» и «Аль-Кайды», вместе взятых.

И в этой ситуации даже вполне здравые идеи, определяемые тем понятием «экстремизма», которое навязано нам государством (где на одном уровне рассматриваются "Славянский союз", нацболы и "Аль-Кайда"), если и получат развитие, то в каких-то явно неприемлемых для осуществления видах.

В Орловской области задержана ультраправая группировка под предводительством бывшего преподавателя физкультуры орловской академии Федеральной службы охраны (ФСО). По данным следствия, на националистах лежит ответственность за атаки на опорный пункт милиции и здание прокуратуры, а также недавний взрыв в орловском кафе "Индира", от которого пострадали пять человек.

К сожалению, нет ничего удивительного в существовании такой группировки в Орле. Не нужно забывать, что Орел был одним из центров, в том числе и РНЕ. Это другое поколение просто. Люди РНЕ никуда не делись, они все остались. И группа у них в Орле была очень сильная в свое время. Их даже судить пытались, но не досудили в результате никого, так эти дела и умерли. Но тем не менее надо помнить, что там очень хорошая база воспитателей.

А сама нацискинхедская среда там все время была, все 2000-е годы, и милиционеры при этом, как мантру (как и во многих остальных регионах), повторяли: "У нас замечательный регион, нет никаких проблем" и так далее. На фоне того, что "никаких проблем нет", эти детки выросли в ощущении полной безнаказанности, а когда появилось малейшее давление на среду (в прошлом году начались какие-то процессы), началась ответная реакция. Это даже на одном регионе очень заметно, а в масштабах всей страны еще более очевидно.

Когда началось действительно реальное систематическое давление на очень плотную оформившуюся неонацистскую среду, среда начала реагировать. И реакция эта в общем-то предсказуемая и немножко детская. Они считают, что могут справиться с режимом. Теперь режим давит все, раньше он так не воспринимался. У режима танки, армия и милиция - значит, и с ним нужно бороться другими средствами: набирать оружие, взрывать, поджигать.

Конечным итогом они видят революцию, которая им тоже представляется по не очень качественным книжкам. Они представляют революцию, приход к власти, который позволит наконец осуществить давнюю мечту - выгнать всех нерусских. Потому что власть им ни для чего больше не нужна. Никакой позитивной программы ультраправая среда не предлагает. Единственная программа - это выгнать всех нерусских.

Ультраправые группы не едины, среда не едина, нет общего мнения по поводу того, нужна ли вообще эта революция. То, о чем я говорю, - это некая идеологическая рамка, в которой люди существуют. Есть отдельные группы, которые декларируют готовность перехода к антигосударственному террору, с каждым днем их все больше, потому что давление сильное и ощущается неравномерно. Как только давление где-то ощущается, там сразу наступает процесс радикализации.

Власть - не главный враг, главный враг - нерусские. Собственно, и власть-то им свергнуть нужно для того, чтобы нерусских выгнать. Систематического перехода к антигосударственному террору все-таки пока нет, иначе мы бы наблюдали взрывы во всех городах, где есть нацискинхедские группировки, а это все-таки пока не так. Или пока мы об этом не знаем. А что они переходят от ножей к огнестрельному оружию - это просто естественное развитие. Росли, росли и выросли. Доросли до оружия.

Запрет «Славянского союза» - это всего лишь подтверждение суда первой инстанции, и в общем-то было мало сомнений, что это решение утвердят. В политическом плане это очень позитивное решение. Власти демонстрируют, что не готовы мириться с одиозными неонацистским группировками, каковой являлась организация Демушкина.

Поведение Демушкина очень странное. Фактически его мнение, если оно правильно передано вчерашней «Российской газетой», свидетельствует о том, что он не собирается, несмотря на заявление о роспуске, прекращать деятельность организации. На эти мысли наводят его слова о том, что, несмотря на то что организация запрещена, в судебном решении не упоминается запрет символики, сайта и ему не разъяснили, может ли он дальше возглавлять какую-либо другую организацию.

Видимо, он будет продолжать такую организационную неонацистскую деятельность. Но либо у него плохие юристы, которые ему не могут разъяснить закон, либо он откровенно дразнит государство, продолжая нарываться на уголовное преследование. То, что он откровенно пытается спровоцировать уголовное преследование против себя, мы отмечаем с ноября прошлого года.

Запрет на символику и сайт не прописан в законе, но вся правоприменительная практика, которая на сегодняшний день есть, свидетельствует о том, что закон толкуется именно таким образом. Если организация запрещена, то запрещена вся деятельность, которая может быть с ней ассоциирована, и символика в первую очередь.

Демушкин, конечно, не в состоянии собрать сейчас новую серьезную организацию. Решение о запрете, вероятно, привлечет туда каких-то людей, запрет всегда является стимулом для тех, кто настроен на «борьбу». Но это всего лишь ненадолго отсрочит тихое умирание «Славянского союза», которое наблюдается последние год-полтора. Совершенно очевидно, что нет новых людей в этой организации, очевидно, что в организации серьезный идеологический и организационный кризис.

Возможно, будет какой-то приток свежей крови, но вряд ли надолго. Не уверена, что люди готовы брать на себя уголовные сроки ради удовольствия принадлежать к группе Демушкина, пусть известной, но не очень авторитетной в среде ультраправых организаций.

В том виде, в котором этот кодекс анонсирован, ничего хорошего он собой не представляет, к сожалению. А сама идея памятки для приезжающих в мегаполис очень здравая. Такая памятка нужна, потому что люди очень часто не понимают, где купить билеты в метро и что вообще нужно их покупать, как платить за проезд в автобусе и так далее, не говоря уже о каких-то экстренных случаях, когда украли документы или человеку стало плохо на улице. В принципе есть еще нормы поведения, которые могут быть неочевидны. В Лондоне, говорят, есть памятка, в которой сказано, что не надо прижиматься в очереди к впереди стоящему человеку, потому что это может быть воспринято как агрессия. В Москве все прижимаются ко всем.

К сожалению, г-н Соломенцев представил этот кодекс исключительно в дискриминационном ключе. Он сначала подчеркнул, что руководствуется русскими традициями, а потом описал, что он хочет запретить, собрав этнически окрашенные вещи. Жарить шашлык на балконе могут как приезжие чеченцы или армяне, так и москвичи в третьем поколении. Резание баранов во дворе – это уже претензия к религиозности, это должны регулировать общины. А вообще это вопрос договоренности между людьми: можно договориться. То, как это представляет Соломенцев, несет в себе дискриминацию не только по этническому или религиозному признаку, но и по принципу оседлости в Москве. Скажем, верующий мусульманин, татарин, чей род живет на Большой Басманной со времен князя Юсупова, ходит в религиозной одежде, и жена его ходит в религиозной одежде, и говорят они в семье по-татарски. Поскольку он москвич в каком-то там поколении, ему можно говорить по-татарски, а татарину, который приезжает из татарской деревни, этого нельзя.

Какое дело чиновнику до того, в какой одежде ходит человек? Голыми пусть не ходят и все. То же касается и языка - люди разговаривают на том языке, на котором им удобно. Другой вопрос, что для людей, приезжающих в Россию на длительный срок, очень желательно знать русский язык. Это вопрос безопасности самих людей - надо знать элементарные вещи, чтобы обратиться в больницу, в милицию. Это здравая идея, но она не должна быть принудительной, и она не должна касаться сферы частной жизни: идете по улице с соплеменником - можете разговаривать на каком угодно языке – хоть на тарабарском, хоть на эсперанто, хоть на фарси. Не понимаю, какое дело до этого чиновнику. В таком виде кодекс не несет ничего хорошего. Но сама идея полезна для того, чтобы люди, приезжающие в наш город, чувствовали себя комфортно и не попадали в неприятные ситуации.

Убийство Чувашова не может быть связано с последним приговором, потому что он был по делу Рыно, а это был технический процесс, который ничего уже не решал. Это хвостики от большого дела, по которому приговор уже давно вынесен.

А вот с делом НСВП, "Белых волков", это покушение вполне может быть связано, тем более что мы фиксировали угрозы в отношении Чувашова именно в связи с этим делом.

24 января в Живом Журнале soberminded (был ли это журнал Алексея Барановского или не Алексея Барановского - не столь важно, в любом случае журнал был связан с "Русским образом") появились фотография Чувашова и фрагмент записи с закрытого заседания по делу "Белых волков". На основании этой записи судья был обвинен в русофобии и в том, что он якобы призывал убивать русских, чего не было на самом деле на записи – ни к чему он там не призывал.

И после этого, естественно, к записи появились очень агрессивные комментарии. В частности, там был комментарий, что "расстрел такого человека был бы слишком мягкой мерой". Поэтому, если праворадикальная версия верна, то скорее всего это связано с делом "Белых волков".

Кроме того, надо добавить, что это не первый случай убийства федерального судьи, когда можно подозревать причастность к преступлению ультраправых активистов. В 2004 году в Долгопрудном была убита судья Наталья Урлина. Она вела дело долгопрудненских милиционеров, за которых очень активно заступались тогдашние активисты РНЕ, жившие в Долгопрудном. В ходе процесса было совершено покушение на прокурора, на судью (еще одну, она была ранена) - и в конечном счете Наталья Урлина была убита.

Не знаю, чем закончилось следствие по убийству Натальи Урлиной, но зато точно известно, что процесс долгопрудненских милиционеров был перенесен в Москву и там угрозы продолжились. В связи с этими угрозами был пойман и осужден человек, который оказался активистом РНЕ. Это, конечно, довольно опосредованно, но тем не менее связь есть.

Таким образом, убийство Чувашова – это не первый эпизод, в котором можно подозревать причастность ультраправых.

Предотвратить обострения межнациональных отношений после терактов, к сожалению, невозможно. Общество настолько ксенофобно, настолько пропитано этническими стереотипами, связанными с террором, что любой малейший намек на то, что террористы с Северного Кавказа, вызывает такую истерическую реакцию.

Что с этим делать, я не знаю, если честно. Потому что в перспективе нужно, конечно, изменять общество и воспитывать его в духе общегражданской идентичности, с тем чтобы люди не обращали внимания на цвет кожи и разрез глаз. Но в ближайшей перспективе сделать ничего невозможно, к сожалению.

Паника эта, естественно, была предсказуема, насилие это было предсказуемо. И в принципе, если СМИ не будут поддерживать антикавказскую истерию, все к концу недели уже сойдет на нет.

Длительность таких панических реакций зависит от адекватности освещения ситуации масс-медиа, в первую очередь телевидением. Я, к сожалению, не видела последнее время телевизора, говорят, что там было неадекватное освещение. То, что я видела, действительно было неадекватным, но, видимо, недолгим. Потому что и в печатных СМИ, и сейчас уже в новостях я не очень замечаю антикавказский стиль. И люди успокаиваются, поскольку телевизор их не пугает.

Репортаж Центра "СОВА"

19 января 2010 года, в годовщину трагической гибели Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой, в Москве прошла антифашистская акция, посвященная их памяти.

Ее организаторам – "Комитету 19 января" – неполитическому неформальному объединению общественных активистов, поддержанным многими деятелями культуры и искусства, – по формальным основаниям не удалось согласовать с московскими властями массовое шествие по Бульварному кольцу, и в результате были согласованы два пикета – в начальной и конечной точках предполагаемого шествия и было дано устное согласие на организованный проход – но не шествие – между этими точками.

К началу акции на Петровском бульваре собралось около 700 человек – представителей молодежных неформальных антифашистских объединений, левых организаций, правозащитников, общественных активистов, просто москвичей, вышедших выразить свой протест против неонацистского террора в России. (700 – это результат примерного подсчета в период движения по бульвару.)

Участники акции развернули несколько больших транспарантов, главными из которых стали баннеры с именами погибших от рук неонацистских группировок в последние годы и баннер с символикой Комитета и антифашистской цитатой из В.Маяковского, и не подчинились требованиями милиции разделиться на группы «по 50 человек» (впрочем, было очевидно, что объявление это было слышно только в начале колонны) и свернуть баннеры перед началом шествия.

Движение началось примерно в 19-30. Первыми по бульвару пошли несколько десятков активистов, стоявших уже за милицейской цепью, построенной перед колонной.

Второй прошла (вернее, прорвалась через небольшое милицейское оцепление) колона примерно в 200-250 человек с развернутыми баннерами. Те, кто шли в этой колонне, скандировали антифашистские лозунги. В колонне было брошено несколько файеров, однако сделали это сами участники шествия или кто-то другой, было непонятно.

Затем прошла колонна примерно в 400 человек. Здесь люди несли в основном только портреты погибших людей – Станислава Маркелова, Анастасии Бабуровой, Анны Политковской, Натальи Эстемировой и других.

У выхода с бульвара на Трубную площадь строй ОМОНа начал задерживать первых же подошедших к нему людей из первой группы. По свидетельству Сергея Кривенко, члена Президентского совета по правам человека, задерживали их ОМОНовцы вежливо, но безо всякой причины. Тут к цепи ОМОНа подошла колонна, несшая транспаранты, и люди в ее первых рядах также были задержаны, причем уже с применением силы. Принцип задержаний был непонятен: по одним свидетельствам, задержания тех, кто шел во главе второй колонны, начались до того, как начали сворачивать плакаты, по другим – уже после этого. В этот момент был распылен – неизвестно кем – какой-то газ.

Всего в районе Трубной площади (где было наибольшее количество милиции, ОМОНа и автозаков) было задержано около 30 человек, которых препроводили в Тверское ОВД и отпустили через 3,5 часа, после составления административных протоколов. Всех их в ближайшие дни ожидает суд.

После небольшой паузы ОМОН расступился, и участники пикета двинулись дальше по направлению к Чистопрудному бульвару. Людей вновь пропускали группами, однако милицейского сопровождения практически не было. Первая часть колонны вообще шла без сопровождения милиции (лишь один ОМОНовец стоял у перехода на Рождественский бульвар, объясняя, что там идут ремонтные работы и в этом месте на бульвар пройти нельзя, и это так и было). Остальных участников шествия сопровождали лишь небольшие группы милиционеров, следивших, чтобы участники акции не выходили на проезжую часть.

Примерно к 20-00 основная масса участников пришла к Чистопрудному бульвару. Всего в мероприятии у памятника Грибоедову приняли участие около тысячи человек, хотя внутрь заготовленного ограждения поместились далеко не все. Помимо тех, кто шел от Петровского бульвара, были присоединившиеся по пути и приехавшие прямо к метро «Чистые пруды».

Люди расположились на площади у памятника, начались выступления организаторов, которые для этого использовали мегафон.

На пикете, в отличие от митинга, не допускается использование звукоусилительной техники, но надо отметить, что мегафон, использованный организаторами, был настолько слаб, что основная масса находившихся на площади людей вообще не догадывалась о том, что идут выступления. Люди мирно стояли на площади. Время от времени различные группы участников начинали скандировать антифашистские лозунги.

Выступление уже второго оратора было без объяснения причин прервано сотрудниками милиции, которые просто вырвали у него из рук текст Манифеста «Комитета 19 января» и попытались его задержать. Это ничем не мотивированное поведение сотрудников милиции и спровоцировало дальнейшие беспорядки.

Участники акции стали скандировать «Позор!», часть молодых участников, растянув антифашистские транспаранты, прорвала милицейское оцепление и попыталась продолжить шествие по Чистопрудному бульвару. Остановить людей удалось только метров через 200. Слышались звуки, похожие на выстрелы, кто-то пустил газ. В милиционеров полетели куски заледеневшего снежного наста. Бульвар перекрыл ОМОН.

ОМОН, впрочем, не атаковал демонстрантов, а только сдерживал их натиск, задерживали некоторых участников. В этой ситуации обе стороны применяли насилие, и нам трудно оценить, насколько масштабным было превышение необходимого применения силы со стороны милиции. Мы видели, что некоторые задержанные были отбиты у милиционеров, некоторые – отпущена самими правоохранителями после того, как были вытащены из давки. Через несколько минут была предпринята вторая попытка прорыва оцепления - манифестанты принесли решетки ограждения, подкатили мусорные контейтеры.

Надо отметить, что с самого начала силового противостояния на бульваре часть демонстрантов, в том числе и из молодых активистов, призывала товарищей не применять силу, в том числе – не бросаться настом. В этот момент уговоры этих людей и, в первую очередь, Льва Пономарева, возымели наконец действие: натиск обеих противостоящих сторон ослаб, люди начали возвращаться к памятнику. Между организаторами и руководством милиции было достигнуто соглашение, что задержанные на этом бульваре (они оставались в автобусе, 18 человек), будут отпущены, если участники акции разойдутся. И это соглашение было выполнено. Люди возложили цветы, зажгли свечи у фотографий Маркелова и Бабуровой, расположенных у постамента скульптуры и разошлись.

Тем не менее, люди разошлись, и акция была завершена. В переулках около Чистопрудного бульвара было зафиксировано несколько нападений неонацистов на расходящихся участников мероприятия, однако серьезно никто не пострадал.

Коротко резюмируя эти события, можно сказать:

В-первых, и это самое важное, эта акция несмотря на организационные проблемы и холод стала самым массовым неполитическим антифашистским мероприятием, начиная с 2005 года.

Во-вторых, власти достигли допустимого – в рамках сложившейся практики запретов - компромисса с организаторами, но действия милиции на месте спровоцировали беспорядки. Хотя, видимо, у милиции на месте была установка не прибегать к жестким мерам, так что столкновения не перерастали в попытку разгона.