Сто лет назад Россию потрясло знаменитое дело Бейлиса. Государственное обвинение настаивало тогда на "ритуальной" антисемитской версии убийства, что воспринималось как провал в самое дикое средневековье. Почти полным аналогом дела Бейлиса я считаю дело Алехиной-Толоконниковой-Самуцевич. Этот процесс, грозящий сделать выражение "хамовническое правосудие" еще более популярным, чем "басманное", так же мобилизует в поддержку властей самые темные силы, играет на изуверских предрассудках и создает непреодолимый ров между цивилизованными кругами общества и отечественной юстицией.

Я категорически не согласен с теми, кто называет членов панк-группы "дурами". Они нормальные молодые интеллектуалки, и они выступили с адекватным политическим манифестом, который стал логичным ответом на прямую поддержку Моспатриархией кандидата Путина. Более того, они высветили всю бездну подлости и глупости фашизированного крыла церкви и фашизированного крыла власти. Если в соборе можно вести предвыборную агитацию, то там же можно обличать в стихах и в прозе чекистов в рясах и без оных. Собственно, назвать мафию черносотенных стукачей-педофилов «сранью Господней» - это ещё очень деликатно выразиться. Мария, Надежда и Екатерина – это отважные партизанки, морально взорвавшие бастион государственно-клерикального лицемерия.

Любой сильный жест коробит чьи-то чувства. Поэтому подсудимые правильно извинились за резкий тон своего протеста. Но глупо считать это признанием уголовной вины. Проблема в том, что тоталитаризм, принципиально не разделяющий публичную и приватную сферы, внушил, что можно уголовно карать за неэтичное поведение. Чекистская правящая верхушка с удовольствием реанимировала советское представление о государстве-воспитателе. И все жмущиеся к государству робкие души искренне считают, что власть – это родитель, заставляющий ребенка вести себя правильно. В их средневековом сознании камера следственного изолятора – это заменитель отеческой порки.

Если когда-нибудь в нашей стране сложится великий союз левых и либералов, его главной задачей будет посадить государство на цепь, приучить людей четко выделять те области, в которых действует власть, внушить обществу ценность автономии личности.

Второй процесс, о котором я хочу сказать несколько слов, – это так называемое дело 6 мая, или дело о Болотной. Что там не было массовых беспорядков, понятно любому, кто ознакомился с соответствующей статьей Уголовного кодекса и официальным комментарием к ней. Это знают и юрист Путин, и юрист Медведев, и юрист Чайка, и тем более юрист Бастрыкин, рассказавший, что купил в Праге квартиру, чтобы было проще мотаться между Сорбонной и Эдинбургским университетом.

Если взглянуть на эти события с точки зрения истории и права, я убежден, что через несколько лет в нашей стране 6 мая станет государственным праздником - Днем Сопротивления. Будет стоять памятный знак. Будут приводить школьников и рассказывать про гордых и храбрых. А мужчины и женщины с медалью "За гражданскую доблесть" на груди будут показывать им, как и где они давали отпор карателям.

Это не бред, а рассуждение по аналогии. Национальным праздником Казахстана стало 16 декабря - в память о событиях 1986 года, когда студенты выступили против назначения русского первым секретарем республике. Поверили бы избитые и брошенные на три года в тюрьму молодые ребята, что через несколько лет в центре Алма-Аты им будет поставлен памятник? Могли ли представить очевидцы штурма советскими войсками Баку в 1990 году, что погибшим в ту страшную ночь на 20 января поставят памятник и через 10 лет президент России возложит к нему венок?

Историк скажет, что 6 мая на Болотной площади демонстранты впервые не разбегались от полицейских дубинок, но пытались дать отпор. Именно это полностью поменяло моральный климат в обществе - 6 мая стало нашим микроскопическим взятием Бастилии.

Разумеется, для власти отпор – это всегда мятеж. Поскольку в кодексе нет понятия "безоружный мятеж", пришлось подводить дело под "беспорядки".
Если анализировать события 6 мая с точки зрения права, то в западной цивилизационной традиции право на сопротивление деспотизму священно и признается уже более двух с половиной тысяч лет. Попробуйте мысленно назвать Брута киллером, а Гармодия и Аристогитона – террористами.

События на Болотной – это проявление гражданской конфронтации. Кстати, не последнюю роль в переходе общества в это состояние сыграл арест Pussy Riot – власть стала восприниматься как абсолютное, "беспредельное" зло.

У гражданской конфронтации свои неписаные законы, отход от которых наказывается самим обществом, лишающим провинившихся свой поддержки. Вот основные: 1) инициатива насилия должна исходить от власти; 2) ответное применение силы должно быть адекватным, соразмерным и служить только защите беззащитных жертв или охране существенных общественных интересов; 3) не вовлеченные в конфронтацию (мирные обыватели) не должны использоваться как живой щит, а их собственность не должна захватываться или разрушаться; 4) недопустимы провокации или захват заложников и прочее.

Если общество дошло до стадии гражданской конфронтации, задача сторонников гуманистических и демократических ценностей – не допускать эскалации насилия, кровопролития, варварства.

Поэтому, если у власти хватит решимости дойти до той грани политического безумия, чтобы устроить мегапроцесс по делу 6 мая, то она получит суд, на котором сама станет главной обвиняемой. Причем в глазах всего цивилизованного мира, для которого слова «общественный договор» - это не пустой звук.