Как прошли местные выборы на востоке Украины? Каковы истинные причины срыва голосования в Мариуполе и Красноармейске? Как восстановить права избирателей, вынужденно покинувших Донбасс? Как беженцы становятся предметом политического торга? Интервью Сергея Ткаченко, главы донецкого областного Комитета избирателей Украины.

- Вы наблюдаете за донбасскими выборами с давних пор.

- Да, наш "Комитет избирателей Украины" сформировался в 1996 году, когда были первые выборы на Донбассе. Когда убили депутата Верховной рады Евгения Щербаня, на его место в Волновахском районе Донецкой области были перевыборы. Тогда нам впервые удалось организовать процесс общественного наблюдения. Зарегистрировались мы в 1998 году и с тех пор принимали участие во всех национальных и региональных выборах. Мы отслеживали зарождение демократических процессов на Донбассе с самого начала.

После оккупации части территории Донбасса вся наша команда была вынуждена уехать и сейчас находится частично в Краматорске, а частично в Киеве, где у нас работает экспертно-аналитический центр. Фокус внимания всех программ в основном направлен на восток, но есть и общеукраинские программы. Мы постоянно курсируем между Киевом, Краматорском, Мариуполем и Славянском.

- По каким стандартам вы работаете?

- Ценности, которые лежат в основе работы организации, - это ценности гражданского общества, свободы, открытости, прозрачности. Если говорить о выборах, то это в первую очередь международные принципы проведения избирательного процесса, которые через все международные договоры отражаются в украинском законодательстве. Наша же задача заключается в том, чтобы эти стандарты соблюдались. Для нас важно, чтобы те процедуры, которые у нас есть, помогали людям реализовать те права и свободы, которые декларированы в Конституции Украины.

- И какие проблемы сейчас наиболее актуальны?

- Одна из главных проблем на этих выборах связана с отказом в праве голоса вынужденно перемещенным лицам - это нарушение основополагающих принципов, которые записаны у нас в Конституции. Все основополагающие документы говорят о том, что человека нельзя дискриминировать ни по месту проживания, ни по цвету кожи, ни по национальному признаку. Но оказалось, что власти с легкостью отнеслись к тому, что некоторым гражданам не была предоставлена возможность реализовать свое право. Поэтому на этих выборах из полутора миллионов вынуждено перемещенных лиц у нас смог проголосовать только один человек, и то только благодаря решению суда, которое мы отстояли во второй инстанции. Это был единственный переселенец, который получил право голоса в Киеве на местных выборах.

- И что вы собираетесь делать с этим?

- Бороться. Любые права, которые декларированы как на международном уровне, так и в национальном законодательстве, - это права, которые людям удалось отстоять в борьбе. К сожалению, многие украинцы относятся к своим правам как к данности и не ценят их. Но потихоньку мы приходим к пониманию, что ничего просто так не дается и если своими правами не дорожить, их могут отнять.

- То есть вы возьмете дело этого киевского переселенца как модельное и будете по этой схеме вести дальнейшие судебные разбирательства?

- Да. Мы вместе с другими общественными организациями и экспертами разработали проект закона о процедуре голосования. 6 октября стало понятно, что профильный комитет Верховной рады не вынесет на рассмотрение этот проект закона и все наши усилия на тот момент схлопнулись, тогда мы начали оформлять исковые заявления переселенцев в суды.

К сожалению, из полутора десятков исков положительные решения были только в двух случаях, и то в одном из них переселенец не успел принести решение суда в избирательную комиссию и его не включили в избирательные списки. Но все-таки хотя бы один наш товарищ из Крыма смог реализовать свое право. Этот случай говорит о том, что суды все-таки склонны рассматривать этот вопрос через призму Конституции Украины, а не руководствоваться политическими интересами. Потому что по большому счету вопрос о праве голоса переселенцев стал вопросом политическим.

- А в чем политика?

- Президент и президентская партия рассматривают переселенцев как инструмент работы на оккупированных территориях. В случае относительно быстрого урегулирования конфликта и проведения там выборов они рассматривают переселенцев как ресурс, который может вернуться и обеспечить проукраинское представительство на этих территориях. Ужасно, когда к людям относятся как какому-то инструменту, а не к личностям, которые обладают правами и свободами. Так что в этом плане нашей власти есть куда эволюционировать.

Второй момент. Правящей коалиции хочется показать, что в тот момент, когда начнется деэскалация конфликта и дело дойдет до проведения выборов, гуманитарной проблемы с переселенцами уже не будет, потому что они все вернутся. Поэтому об этих полутора миллионах думают, что они хотят вернуться назад, а это уже, к сожалению, не так. Сама категория вынужденно перемещенных лиц состоит из десятка разных подгрупп, которые совершенно по-разному видят свое будущее. Например, я и многие мои коллеги согласны работать на Донбассе, чувствуют свою сопричастность и миссию, связанную с востоком Украины, но никто не собирается перевозить назад свои семьи. Они хотели бы, чтобы их семьи интегрировались в те территориальные общины, где они живут сегодня. Это их право, оно должно быть обеспечено. А нежелание власти помогать реинтегрировать людей в этих условиях свидетельствует о том, что они хотят вернуть обратно всех, кто приехал.

Именно по этому вопросу у нас, донецкого отделения, возник ряд разногласий с центральным Комитетом избирателей Украины, и мы наблюдали за нынешними выборами вместе с активистами из всеукраинской сети "Опора".

- В каких населенных пунктах вы наблюдали за выборами?

- Благодаря сотрудничеству с "Опорой" у нас были представители во всех территориальных избирательных комиссиях, причем в качестве долгосрочных наблюдателей, которые отслеживали избирательный процесс от начала кампании до конца. У нас еще было некоторое количество краткосрочных наблюдателей, но они в основном обеспечивали процедуру параллельного подсчета голосов.

- А что это за процедура?

- Есть такой подход, при котором можно не накрывать тотально наблюдателями все избирательные участки. Создается статистическая выборка по всей Украине или в рамках области. Таким образом можно поставить наблюдателей не в 33 тысячи участков, а в две тысячи и получить статистически достоверную картину того, как проголосовали люди. Погрешность при таком подходе составляет два-три процента.

- Иными словами, параллельный подсчет дает возможность увидеть стандартную картину и отследить аномалии?

- Да. Таким образом мы результаты видим гораздо раньше, чем власти, и это дает нам возможность оценивать работу Центральной избирательной комиссии.

- Много ли было зафиксировано нарушений на востоке и каких?

- Сказать, что выборы прошли прекрасно, мы, конечно не можем. Нарушения были. Большая часть из них связана с нарушением процедуры выборов. Та избирательная система и те процедуры, которые были прописаны в законе о местных выборах, это не просто ужас, а ужас-ужас.

Во время этих выборов мы ясно увидели разницу между законностью и легитимностью. Потому что выборы проходили согласно процедуре, но, поскольку для многих людей эта процедура была непонятной, они не доверяют результату выборов, а значит, выборы нелегитимны. Накануне дня голосования фонд "Демократические инициативы" провел опрос - он показал, что в избирательной системе уверенно ориентируются в Донецкой области пять процентов, а в Луганской области семь процентов избирателей. И еще 40% что-то приблизительно слышали. Главным вопросом для нас было, что будут делать 95% избирателей, когда они придут на избирательные участки. Они же не будут понимать, каким образом устанавливается результат. Практика показала, что сами главы территориальных избирательных комиссий слабо понимают, как устанавливается результат.

- Что произошло в Мариуполе и Красноармейске? Выборы там были признаны несостоявшимися?

- Технически еще нет - Верховная рада еще не приняла решения о том, что с этим делать дальше. Но выборы явно не состоялись. Основная проблема заключается в том, что на протяжении многих лет члены избирательных комиссий выработали модели поведения, от которых им трудно избавиться. Они искренне думали, что, несмотря на изменения в стране, они будут работать по старинке. Практика Мариуполя и Красноармейска показала, что работать по-старому уже не получается. Например, раньше политтехнологи понимали, что главное - захватить большинство в территориальной избирательной комиссии, всеми правдами и неправдами, через технических кандидатов и подставные политические партии. Это 50% успеха. Тогда у них появлялась возможность снять с регистрации своего оппонента, или обеспечить себе решением комиссии какие-то неконкурентные преимущества, а в момент подсчета голосов еще и повлиять на результат. Технически предъявить им претензии невозможно, потому что формально они представляют разные политические партии, но реально они все работают на одну руку.

В Мариуполе и Красноармейске старые формы работы столкнулись с их полным неприятием. По большому счету решение о срыве выборов можно назвать политическим. Политические элиты не смогли договориться.

- Кто именно?

- Кандидат Вадим Бойченко от комбината Ильича (владельцем этого мариупольского металлургического комбината является Ринат Ахметов. - Ж.С.), который представляет Оппозиционный блок, и объединение демократических кандидатов, которые стали второй силой. Эта конкуренция переросла в прямое противостояние, когда каждой стороне было легче сорвать выборы, чем позволить противоположной стороне выиграть.

В первую очередь они не договорились о том, что примут любой результат, если выборы будут честными и прозрачными. И это было видно в решениях комиссий. Например, избирательная комиссия решила работать в помещении ДК "Металлург", принадлежавшем комбинату, при том что комиссии предлагались и другие, нейтральные, помещения. Получается конфликт интересов. Потом случилась история с печатью бюллетеней, которые отпечатали в типографии "Березовский рабочий", которая аффилирована с Ахметовым.

Те, кто организовывал избирательный процесс, так поступали десятилетиями. И они просто не могли понять, в чем претензия демократических кандидатов. И когда им кто-то сказал, что нет, ваши схемы не работают, они страшно удивились. И ни одна, ни другая сторона не смогли адаптироваться, для того чтобы вовремя прийти к какому-то консенсусу. В итоге произошел технический срыв, потому что одни не пошли на уступки, а другие начали затягивать время и заваливать суды исками по каждому поводу. В бюллетенях были найдены ошибки, часть бюллетеней пришлось перепечатывать, избирательная комиссия отказалась принимать эти перепечатанные бюллетени от типографии и требовала перепечатать их где-нибудь в другом месте. В целом во время подготовки к выборам было допущено большое количество процедурных ошибок. В какой-то момент в игру включился ЦИК, который то отменял, то возвращал представителям демократов полномочия, те тоже в долгу не оставались и баррикадировались в зданиях комиссий.

- Если я правильно понимаю, существует два варианта выхода из мариупольской ситуации. Первый - провести выборы одновременно со вторыми турами. Второй - начать избирательный процесс в этих городах заново.

- Последнее предложение наше. Это называется "повторные выборы". Подготовка займет около шестидесяти дней. Если машина развалилась, то ставить ей новые колеса, для того чтобы она просто доехала до финиша, бессмысленно. Качество избирательного процесса потеряно, и вряд ли результаты выборов, если их провести одновременно со вторым туром, будут отражать волю людей, которые живут в Мариуполе. Нам кажется, что нельзя не обращать внимания на все ошибки, которые были совершены при подготовке выборов, и объявить, что проблема только в бюллетенях. Не в бюллетенях дело. Надо, чтобы участники выборов договорились о правилах игры, а потом нормально прошли весь выборный процесс, где проигравшие приняли бы результаты победителей. А победители не сажали бы проигравших, как Янукович Тимошенко. Сторонам нужно преодолеть этот страх и сформулировать гарантии для проигравшей стороны.