Дословно

Портал «Православие и мир», который часто меня публикует, задал мне и другим священникам ряд вопросов. Я ответил, что если бы меня пригласили в СИЗО, то я попросил бы у Pussy Riot прощения за все те дикие проявления агрессии и ненависти, которые прозвучали со стороны членов православного сообщества. Я думаю, что это не столько моя личная точка зрения, сколько учение церкви. Никакая проблема не дает православному человеку права на гнев поскольку гнев — это грех, это одна из семи страстей, разрушительных для человека. Но это как бы разговор «вообще»: спросили — ответил. Я не хочу и не имею права никому советовать, тем более патриарху. Эта ситуация произошла не в моем храме: храм Христа Спасителя — кафедральный собор, там настоятель — патриарх, ему решать. У меня есть мой сельский строящийся храм, в который я вложил всю душу и всего себя. Я несколько лет шел к этому храму, и, наверное, для того, чтобы оценить ситуацию корректно, мне стоило бы представить, что Pussy Riot приходят именно ко мне в храм и танцуют у меня. Хоть это, конечно, и неприятно, именно это меня бы, вероятно, задело не так сильно, как священников старшего поколения: я в молодости слушал Sex Pistols, я знаю, что такое панк-культура, и у меня от нее культурного шока нет. Но это ничего не значит, потому что наверняка у меня в храме может произойти что-то эдакое, что шокирует именно меня и выведет из себя. Вот тогда и посмотрим, как я буду реагировать.

...Я ходил наблюдателем на парламентские выборы 4 декабря. У меня была мотивация естествоиспытателя. О возможных фальсификациях стали говорить месяца за два до выборов, и я просто пошел изучить ситуацию на месте. Кроме этого, мне было интересно поставить чисто священнический эксперимент и посмотреть, насколько церковь влияет на общество: я был в рясе, и мне было интересно, остановит ли явное присутствие представителя церкви возможных фальсификаторов.

...Через полгода после моего рукоположения, в 2000 году, я оказался в совершенно чудовищной ситуации: у меня заболела маленькая дочь, понадобились лекарства. Жена не работала, сидела с ребенком. Да и вообще, не очень принято, чтобы жены священников работали. Последний гонорар, который я получил в миру, к тому времени кончился. А зарплата у меня, молодого священника, тогда была сто долларов и мешок картошки в месяц. В нашей церкви, к сожалению, не очень принято платить нормальные зарплаты, даже если есть деньги. И на семь лет я взял «подработку»: экономистом в девелоперской компании, экспертом кредитного отдела в банке. Потом была еще исследовательская работа по изучению девелоперского рынка в России в академическом институте — я хотел написать диссертацию, но это не сложилось. Надо сказать, что в церковь я уходил, сжигая все мосты, и долго мучился от совмещения мирской работы со служением.

...Я всегда старался качественно работать и по-человечески относился к коллегам. Я как бы давал им понять, что священник - нормальный человек, нормальный в самом лучшем смысле этого слова. И я всегда любил и церковь, и свои проекты, несмотря на то что разрывался между ними.

"Большой город", 28.04.2013

16.01.2013 Извинившийся перед Pussy Riot священник запрещен в служении