Смысл очередных скандальных карикатур "Шарли Эбдо" с этической точки зрения безукоризнен. В первой показано лицемерие мира буржуазного благополучия, имитирующего сочувствие к попавшим в беду, а на деле неспособного оказать им реальную помощь в критической ситуации (либо по своей глупости, либо из-за чего похуже, но это другой вопрос). Вторая карикатура показывает, насколько отвратительно чувство религиозного превосходства. Любого.

Форма, в которой авторы карикатур выразили свою позицию, призвана предельно заострить проблему. Поэтому она намеренно шокирующая, отталкивающая. Позволяющая лицемерам и глупцам истолковывать карикатуры прямо противоположным их смыслу образом. Но это их проблемы. Каждый понимает в меру своей испорченности. И эти люди не имеют никакого права навязывать свое восприятие остальным. За тем и нужна свобода высказывания как в словесной, так и в любой иной форме.

Общественный раскол, возникший по поводу карикатур, есть продолжение раскола, вызванного "беженским кризисом". В России этот кризис вызвал не только очередное обострение противостояния между прозападной частью общества и его антизападной, "рашистской" частью. Линия размежевания прошла и внутри прозападной части общества. И это тоже продолжение более глобального разлома. Ведь расколот и сам европейский социум.

Граница проходит между правоконсервативными приверженцами "традиционных ценностей" и леволиберальными сторонниками "ценностей эмансипации". Настоящий манифест правоконсервативного лагеря появился недавно на сайте "Эха Москвы". Он предрекает Европе скорую гибель из-за потери ею воли к борьбе за существование. Более десяти лет назад его автор как-то назвал фашизм последней попыткой спасти западную цивилизацию от разлагающего влияния сопливых левых либерально-социалистических гуманистов из Франкфуртской школы. Потому что, когда в обществе все "по-доброму", из жизни исчезает доблесть.

Когда правоконсервативный лагерь плачет по исчезающей из жизни доблести, он не врет. В отличие от его утверждений о том, что сегодня успешное и состоятельное меньшинство содержит своим трудом паразитическое большинство иждивенцев, тунеядцев и халявщиков (эти утверждения просто противоречат статистике). Выработанная западной цивилизацией система сдержек и ограничений внутренней человеческой агрессии, внутривидовой конкуренции и борьбы за доминирование мешает правым жить куда больше, чем пресловутые халявщики и иждивенцы. И вот уже тысячи мечтающих о подвигах и славе пассионариев готовы пополнить ряды неототалитарных движений, различающихся лишь формой усов своих кумиров.

Ни одной цивилизации в истории не удалось в такой степени реализовать левые мечты о "добром обществе", как это удалось современной западной цивилизации. Нигде более не была обеспечена столь высокая степень свободы и одновременно защищенности - как правовой, так и социальной - человеческой личности. Нигде более не удалось сделать иерархическую структуру общества столь открытой, проницаемой. Нигде более не удалось до такой степени смягчить формы внутривидовой борьбы и доминирования. Их не удалось устранить полностью. Наверное, их полное устранение - утопия. Но современное западное общество - это именно максимально возможная на сегодня степень воплощения в жизнь левой утопии. Тот самый "реальный социализм".

Историческая победа левой идеи на Западе выразилась и в том, что правые вынуждены были признать многие ценности левых и даже включили их в свой список ценностей традиционных. И пусть их понимание демократии, свободы, прав человека отличается от понимания левых - сегодня консерваторы признают эти вещи ценностями. В XX веке между основными политико-идеологическими направлениями Запада был достигнут "большой демократический консенсус", вне которого остались лишь маргиналы как справа, так и слева. Этот исторический компромисс между традиционалистами и вольнодумцами основывался на преобладании ценностей вольнодумцев. Но традиционализм не отбрасывался полностью. Все убедились, что попытки полного уничтожения оппонента как с одной, так и с другой стороны в равной степени ведут в тоталитарный ад.

Впечатляющие успехи западного мира в конце XX века доказали, что этот компромисс оказался продуктивным. И породили эйфорию, позволившую некоторым мыслителям заговорить о "конце истории". Все мечты реализованы, больше не к чему стремиться. Но продуктивность компромисса вовсе не означала исчезновения противоречий. Точка максимального успеха одновременно является и началом упадка. Триумф западных левых обернулся все более углубляющимся уже лет тридцать кризисом левой идеологии. Рано или поздно правые должны были оспорить условия компромисса.

Критика современного западного общества со стороны правых не высосана из пальца. И дело не в том, что развелось слишком много иждивенцев, а "евробюрократия" страдает всеми пороками любой бюрократии. Это лишь поверхностные частности - есть вещи более фундаментальные. Запад, признавший главной ценностью благо человека, действительно обеспечил человеку возможность комфортного существования, в значительной степени устранил из его жизни дискомфорт, превратился в общество всеобщей анестезии. Сегодня правые бьют тревогу: такое общество окажется не в состоянии вытерпеть любую реальную боль, с которой оно может столкнуться. Когда из жизни исчезает доблесть, это не только скучно, но и опасно. Слишком добренькое общество теряет способность защищать себя от злых людей.

"Вот придут злые исламисты и устроят вам такую сексуальную свободу, что самый правый европейский защитник семейных ценностей левым радикалом покажется", - пугают консерваторы. А потому надо самим стать злыми. Признать, что варвары не способны к восприятию ценностей цивилизации (еще Аристотель про это говорил). И хватит каяться за грехи колониализма. Вот только тут сразу ассоциация с нашими сталинистами и прочими имперскими патриотами возникает.

Чем может ответить "левый Запад" на эти вызовы? Было бы ошибкой отметать с порога критику со стороны правых. Но не просто ошибкой, а историческим крахом было бы принять те практические выводы, которые правые предлагают. Потому что предлагают они западной цивилизации отречься от себя. Глупо было бы отрицать, что весьма значительная часть бегущих в Европу от войны не собирается принимать европейские ценности, европейскую культуру, европейский образ жизни. Что существование рядом с ними будет порождать проблемы и опасности. И вопрос сегодня стоит именно так: заслуживают ли нашего сострадания заведомо чуждые нам люди, многие из которых могут стать нашими прямыми врагами? Должны ли мы пытаться помочь им несмотря на все связанные с этим неудобства и риски? Если Европа откажет им в сострадании и помощи, это и будет означать, что она отреклась от себя.

Западу действительно нужна внутренняя мобилизация, нужно возвращение доблести. Для того чтобы быть в состоянии брать на себя риски, идти на жертвы, терпеть реальную боль. Чтобы отстоять и сохранить свои "ценности эмансипации", даже впустив к себе "традиционный мир".