Один высокий, усатый, другой маленький, бритый, и оба немолоды, но в глазах решимость, а в руках стволы. Они страшно заняты: стоят спиной к спине и отстреливаются от наступающих врагов. Потому что братья, хоть внешне и не схожи меж собой.

Заурядная сцена из третьесортного боевика, скажете вы, и сильно ошибетесь. Это не Голливуд, это реальная политика, пусть и основанная на воображаемом вроде бы сюжете. Это, можно сказать, почти документальное кино, с уклоном в футурологию, и герои, кстати, самые первосортные. Главнее не бывает.

Такое будущее пригрезилось Александру Лукашенко, когда он, прощаясь с армянским послом, заговорил о России и о "родном брате" Владимире Путине. В том смысле заговорил, что не нужны им, братьям, никакие посредники и отношения у них "блестящие". После чего поделился с отбывающим в Ереван и c местной прессой давним своим кинематографическим замыслом. "Я ему как-то публично сказал, - вспомнилось Лукашенко, - может быть, еще будет время, когда придется спиной к спине стать и отстреливаться..."

Сказал публично или не сказал, и когда это случилось - тема не слишком интересная. Гораздо важнее, что прижатый вместе с ним к стенке Владимир Владимирович привиделся Александру Григорьевичу именно теперь. Весной 2017-го, когда оба столкнулись со своими гражданами, вышедшими на площадь во многих городах России и Белоруссии. Когда братья снова породнились в беде.

До сих пор отношения между ними складывались хуже некуда. Чему способствовали завоевательные походы Путина и хронические проблемы отсталого белорусского совхоза, которые Москва соглашалась решать только в обмен на политическую лояльность. А Лукашенко, устрашенный и обозленный, ни за что не желал признавать легитимность этих походов и завоеваний. Доходило до того, что в студии у Савика Шустера Александр Григорьевич обещал буквально в одиночку отстреливаться от врагов, если те вторгнутся в пределы Белоруссии, и все понимали, кого он имеет в виду, и зал взрывался аплодисментами. Тогда он, радушный хозяин минских саммитов, братался с Петром Порошенко, обещая буквально в течение суток "все сделать, что попросишь", и это по справедливости расценивалось в Кремле как предательство. Причем конфликт усугублялся с каждым годом и месяцем, и внутри государства уже возводилась пограничная зона, и батька бушевал, вбивая клин в тандем Бортникова с Путиным, а президент РФ отказывался принимать президента Беларуси.

Однако в эти дни их отношения, вероятно, наладятся.

В России разгоняют и винтят демонстрантов, и в Белоруссии происходит то же самое, причем уже давно, с середины февраля. В России массово задерживают несогласных, протестующих против коррупции, и в соседней стране с ними, митингующими против "налога на тунеядство" и отмечающими День воли, поступают точно так же. В Москве склоняются к мысли, что от жестоких репрессий пока полезнее воздержаться, - и в Минске власть ограничивается штрафами и административными арестами. Путин выжидает, и Лукашенко не спешит, надеясь, что все как-то само рассосется. Этот готов убивать, если народ не уймется, и тот не отстанет. Короче, братские протестующие народы примиряют непримиримых братьев, и они должны ощутить кровное родство.

Но все-таки Александр Григорьевич, пользуясь моментом, первым заводит речь о грядущем последнем бое, и это легко объяснить. Отстреливаться в одиночку от Владимира Владимировича ему неохота, а ситуация выглядит для него довольно опасной, и некоторые эксперты уже предсказывают открытие белорусского фронта в рамках борьбы с цветными революциями в РФ и подготовки к президентским выборам. Это ведь в Киеве власть слабая, оттого бороться с ней надо методами гибридной войны. А в Минске власть сильная, но держится на одном Лукашенко. Убери его - и независимая Беларусь может кончиться, даже вторгаться не обязательно.

Так что, рассказывая землякам о каких-то боевиках, прорывающихся к Минску с Украины, не то из Польши или Литвы, батька едва ли сам себе верит. Иное дело родной брат с его военторгами и снайперскими винтовками, обнаруженными в шахтах. Боевики на джипах - это для простодушных белорусов, а Лукашенко уже 17 лет изучает повадки ближайшего родственника и знает его как мало кто.

Вот он и предлагает ему забыть былое, намекая, что еще предстоят страшные разборки с Западом, и напоминая о нерушимой дружбе двух братских подневольных народов. Правда, у людей с минимальным даже воображением кино в голове крутится совсем другое. Граждане, которым бесконечно осточертели эти двое, выходят на улицы, и президенты отстреливаются от них, спина к спине. Но это уже не боевик, это политический триллер, и никак не третьесортный. Это полноценная трагедия, если учесть количество разного рода специально обученных людей, в национальной гвардии и прочих службах, которые не оставят братьев в беде. Собственно, о них Александр Григорьевич тоже напоминает Владимиру Владимировичу, указывая на сходство судеб, характеров и общую готовность драться за власть до конца и ни перед чем не останавливаясь. Это главное, что их объединяет, и можно почти не сомневаться в том, что Лукашенко будет услышан. Он взял верный тон.