Когда я была маленькой, я мечтала быть следователем, ну или хотя бы разок помочь милиции со свидетельскими показаниями. Вот если бы у нас в подъезде ограбили квартиру, то к нам пришел бы настоящий милиционер, похожий на Знаменского или Колю Кондратьева, и расспрашивал бы меня о том, что я видела и слышала, и не проходил ли по нашему двору какой-нибудь подозрительный человек в черном пальто с поднятым воротником, в шапке с опущенными ушами и с огромным чемоданом, а я бы ему рассказала про все поднятые воротники, шапки и чемоданы, которые я когда-нибудь видела, и сообщила, что нужно обязательно попробовать составить фоторобот - у всех они выходят какие-то неправильные, а у меня обязательно получится самый лучший фоторобот, потому что я очень внимательная и наблюдательная. И еще я бы ему крикнула в спину, пытаясь догнать на лестнице, что очень хочу работать у них уголовном розыске.

Со временем я все-таки решила стать известной писательницей или эстрадной певицей, но к милиционерам все равно испытывала неистребимое уважение. И поэтому когда, много позже, оперуполномоченные говорили мне, что нет смысла заводить дело из-за украденного бумажника, потому что все равно его не найти, и квартирных воров поймать тоже невозможно, потому что никто ничего не видел, я, вздыхая, понимающе кивала, потому что сама виновата: нечего быть такой вороной, и квартиру нужно ставить на охрану, и бумажник нужно носить не в сумке, а прятать на животе, примотав изолентой. А у милиции и посерьезнее дела есть, и зарплата у нее маленькая, а работа тяжелая. И когда очередной участковый, краснея ядреной шеей, вымогал с меня взятку за проживание не по месту прописки, и когда милиционер на моих глазах брал деньги у бабульки с семечками, зачерпнув заодно пригоршню из ее кошелки, и даже когда моих друзей били в обезьяннике, я все равно была уверена, что есть другие менты, правильные.

И они есть. Почти каждый день их показывают то по шестому, то по четвертому каналу, то по второму, и я вам скажу - это всем ментам менты! Если бы я их смотрела в детстве, о как бы я бы мечтала ходить в черном пальто и длинном красном шарфе и открывать ногой двери, соблюдая правопорядок. А если бы я видела Настю Каменскую... ах, если бы я видела в детстве Настю Каменскую! Один ее взгляд - и я бы точно стала поступать в юридический институт, или в академию МВД, или что она там заканчивала, и даже пошла бы работать секретарем в суде, если нужен был стаж по специальности...

Но я не видела в детстве Настю Каменскую - и так и осталась без царя в голове, а ведь юридическое образование совсем бы не помешало в жизни. Мама говорила, что совсем хорошо было бы врачом или нотариусом, хотя про нотариусов совсем не снимают фильмов, они и так много зарабатывают, вот только работа у них скучная и очень ответственная.

Маме тоже нравятся и менты, и Каменская, потому что там играют такие хорошие актеры, но вообще-то сериалы про бандитов она не любит, а любит бразильскую "Землю любви". Когда мама приходит ко мне, она включает телевизор и смотрит "Землю любви". А пока она ее смотрит, я и пишу этот текст про идеологическую функцию российских сериалов...

Идеологическую функцию сериалов хорошо понимает государство, которое регулярно проверяет в зеркале массового искусства свое Человеческое Лицо. Лицо, нарисованное на зеркале ушлым придворным художником, обычно прекрасно выглядит и сомнений в наличии не вызывает. Но краска со временем облезает. Богатые Государства оперативно подкрашивают морду Лица, у небогатых же часто случаются бюджетные заминки. Тогда небогатые могут подурнеть, обнаружить нехорошие синяки под глазами, перестать бриться и начать чавкать за едой. И лишь самые достойные даже в бедности - ежедневно моются, бреются, надевают чистый воротничок и снимают идеологически важные сериалы. Потому что и в нужде государство не должно опускаться. Ибо сериалы - важнейшее из всех искусств, воспитующее, просвещающее, сплачивающее нацию и доносящее до масс идею государственности, сказал бы Владимир Ильич Ленин, если бы это пришло ему в голову.