Сочинитель Булгаков написал Сталину личное письмо. Сталин прочитал, нажал кнопку звонка и, не глядя в лицо Поскребышеву, процедил: "Соединить с литератором Булгаковым". Мастер сначала не поверил, подумал - розыгрыш. Их разговор - разговор Христа с Пилатом - стал легендой русской словесности умершего века.

Светлана Сорокина обратилась к президенту в эфире НТВ, на глазах всей страны, на "ты". Владимир Путин тоже, наверное, вызвал своего Поскребышева - завсекретариатом Игоря Сечина. Привычно взглянул в преданное лицо - широкие черные брови, низко надвинутая челка, - и приказал соединить себя с дерзкой.

На этом месте аллюзия пробуксовывает.

История наделена артистическим чувством фальши. Что в 1930-м выглядело актом шекспировой драмы, то в 2001-м обернулось фарсом. Смышленая публика заведомо знает, что разговор с 11 журналистами НТВ будет ни о чем. Недурственный пиар - это понятно. А еще - что вовсе уж было немыслимо для Сталина - козырь в закулисной аппаратной игре гостеприимного просвещенного хозяина с конкурирующими кремлевскими кланами.

Власть демонстрирует не просто смехотворную, но клиническую, близкую к безумию двойственность публичного поведения.

Из высотки на Смоленской-Сенной всю истекшую недели доносились угрозы отменить визит в Испанию. И вдруг министр Игорь Иванов соглашается лететь.

Замгенпрокурора Василий Колмогоров должен был привезти испанским судьям документы, мотивирующие необходимость выдачи медиамагната Владимира Гусинского российским властям. Это подтверждает глава Генпрокуратуры Владимир Устинов. Но нет - Колмогоров ничего не привозит. Он, оказывается, приехал просто познакомиться. Примите мой портрет и дружеский привет.

Гендиректор "Газпром-Медиа" Альфред Кох уверил публику, что президент ему велел "журналистов не трогать, менеджмент не трогать". Журналистов, однако, допрашивают прокуроры, топ-менеджеры переживают квартирные обыски, а то и сидят.

И вот, как в дурном сне, их зовут в Кремль.

Политическое закулисье переполнено слухами о "сдаче Бородина", который уже полунамеками шантажирует кремлевскую элиту и "Горки-9", артикулируя пламенное желание предстать перед швейцарскими судьями и "вспомнить все". О взаимосвязи между "делом Бородина" и "делом Гусинского". О попытках Кремля выторговать "уступки по Бородину" ценой ослабления давления на "Медиа-Мост". О таинственном звонке, который настиг прокурора Колмогорова на подъезде к российскому посольству в Мадриде, в результате чего вероятный кандидат в президенты Республики Саха (Якутия) просто сдал документы послу Майорцеву, вместо того чтобы передать их испанскому правосудию. Об аппаратной войне Колмогорова с генпрокурором Устиновым. О смысле сегодняшнего, 29 января, беспрецедентного заявления Устинова: "Президент даст возможность довести дело до конца, так как это требование закона" - заявления, сильно смахивающего на шантаж главы государства Большой Дмитровкой. Устинов в присутствии руководителя президентской администрации Александра Волошина встретился с Путиным до того, как тот уединился со Светланой Сорокиной.

Путин под влиянием своего "чекистско-питерского" окружения пытается освободиться от опеки ельцинской Семьи, а остальные кланы маневрируют между "партией Питера" и "партией Горок-9". "Дело Гусинского" и "дело Бородина" порождены в сущности, именно этой интригой, называемой в юридической практике "эксцессом исполнителя".

Оба "дела" обнажили печальную истину: подковерное межклановое соперничество, бывшее при Борисе Ельцине своего рода "топливом" процесса византийской власти, при Путине выпрыгнуло к рампе, на политическую авансцену. Стало главным ньюсмейкером политики, чуть ли не самым важным ее содержанием. Фактически заменило собой борьбу политических партий. У власти несколько голов, несколько пар рук. Несколько пилотов рвут друг у друга из рук рычаги управления самолетом, в котором 150 миллионов страждущих, разочарованных, голодных, обмороженных, сыпнотифозных, не считая национальной идеи. В котором страна с умирающей инфраструктурой, беременной техногенными катастрофами. С полуторамиллионной ропщущей армией. С абсолютно неэффективной бюрократией. Страна-проблема. Государство-нарыв.

Президенту за год так и не удалось создать единую, интегрированную команду. Согласимся, это не просто. Однако в государстве, управляемом тремя или четырьмя кликами, президент мог хотя бы стать арбитром, "разводящим". Мог бы попытаться установить правила игры для номенклатурных команд. Нет, чаще он выступает четвертым или пятым игроком. Игрок привилегированный: он сильнее любой из соперничающих команд. Но все же игрок.

Съемки НТВ: На встрече с Владимиром Путиным