Об авторе:
Юрий Аввакумов - архитектор.

Митинг в защиту архитектуры Москвы проходил под памятником писателю Грибоедову на площади имени писателя Тургенева. Выступающие перечисляли пропавшие, уничтоженные в последние годы памятники архитектуры, и список потерь казался бесконечным. Невосполнимых потерь, потому что, как реконструкция Кносского дворца на Крите не восполняет, а на самом деле искажает историю реально существовавшего дворца, так и московские новоделы не продолжают, а начисто переписывают историю города и страны.

Собравшиеся на митинг казались группкой людей у костра на сортировочной станции из романа писателя Брэдбери "451 по Фаренгейту". Только под Грибоедовым вспоминали не сожженные книги, а уничтоженные городской властью здания. Написанный около шестидесяти лет назад роман о тираническом будущем, в котором у людей отнимают книги, а вместе с книгами память, стирают индивидуальность, заменяя личные переживания коллективным просмотром телепрограмм, оказался сейчас совершенно актуальным. Здесь и команды пожарных, жгущих книги, они же сегодня - судебные приставы, и телезрелища в реальном времени, и рассуждения писателя об "оскорблении памяти мертвых" и о том, что "где-то вновь должен начаться процесс сбережения ценностей, кто-то должен снова собрать и сберечь то, что создано человеком, сберечь это в книгах, в граммофонных пластинках, в головах людей, уберечь любой ценой от моли, плесени, ржавчины, тлена и людей со спичками".

Город перестает существовать в "451 по Фаренгейту", его бомбят, но сразу начинается движение к его возрождению. "Когда мы подойдем к городу" - последние слова в книге: это хранители книжной памяти отправляются в поход на борьбу с пеплом. Памятники архитектуры, памятники писателям, памятники культуры - это, конечно, ценности, но главной ценностью является память человека - пока она жива, существует и культура, и, извините за патетику, человечество.

Интересно, что в детстве, когда многие из нас читали эту "фантастику", никому и в голову не могло прийти, что за "пожарными командами" откроются не нацисты-фашисты из 1933 года, а наши современники и соотечественники - рейдеры и девелоперы, чиновники и строители. Мне грустно об этом говорить, но в этот профсоюз входят и архитекторы, то есть представители цеха, для которого история всегда была основой владения строительным мастерством. Я не хочу огульно осуждать тех, кто оказался в "зондеркомандах" исполнителей - их, строителей, по словам г-на Ресина, еще недавно было на Москву около миллиона, десятая часть населения. Они строят как умеют, по закону, часто стараются сделать в рамках своих способностей лучше и для других, и для своей совести, но это искренность водителя троллейбуса, привязанного к своим проводам, как собака к цепи.

Главной проблемой для нас является не профессионализм, а этика - архитекторов удручающе мало среди защитников "города и мира". Когда в 2004 году культурная общественность писала письмо президенту с требованием защитить Москву от преступной деятельности Лужкова, в числе трех с половиной тысяч москвичей, его подписавших, оказалось всего лишь семьдесят архитекторов - два процента. На субботний митинг "Архнадзора" их пришло всего двое, может быть трое.

Там, где есть гражданское общество и строительство ведется цивилизованно, основой профессии архитектора является как раз этика - не отдельно, как мухи и котлеты: с этикой на митинг, с эстетикой на стройку, - а объединенно, когда передовые экологические технологии выгодны не одному, а многим, и варварский способ ведения бизнеса убыточен даже в пределах одного поколения.

Мы так увлеченно строили самый лучший город в мире, богатый и здоровый, что не заметили, как вырастили старого, больного монстра, которому пора на кладбище. Что же теперь делать с этим дышащим на ладан стариком в новенькой кепке и грязных ботинках? Может быть, кремировать и развеять? Уничтожить и забыть, как расправлялся со своими предшественниками монстр?

"Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, - говорил мне дед. - Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение", - завещал писатель Брэдбери.