Круги по эфиру от взрыва в метро и катастрофы в Ясеневе продолжают расходиться. В основном посредством оживленных ток-шоу "К барьеру", "Свобода слова", "Основной инстинкт".

Рыбкин тоже держится на плаву в информационном потоке. Телезрители непроизвольно вспоминают о нем каждый раз, когда по НТВ выдают очередную порцию американского сериала "Без следа".
Без следа пропадает кто-то – ребенок, беременная женщина, политический деятель, – и агенты ФБР его (ее) ищут. И, разумеется, находят. Есть во всех пропажах людей одна общая закономерность. К каждой из них причастен кто-то из окружения похищенного: друзья, родственники, коллеги, соратники...

Теледебаты напоминают ночлежку из пьесы Горького "На дне". Собрались политические неудачники с разным житейским опытом, с непохожими судьбами, с несходными менталитетами и мировоззрениями и плачутся на жизнь и клянут тех, кто предал, захватил, обманул, узурпировал. Настя-Хакамада: "И чего... зачем я живу здесь... с вами?". Путин ей особенно неприятен, почти как Барон. Сатин-Глазьев: "Почему же шулеру не говорить хорошо, если порядочные люди говорят как шулера?".

То выглянет из кого-нибудь (например, из той же Хакамады) брезгливый Барон, гнушающийся босяцким (в политическом смысле) обществом, а то буйный Васька Пепел (из Малышкина) или Лука, на которого отчасти смахивает бомжуюший странник Иван Рыбкин, отчасти бесхребетный Сергей Миронов.

Все политологи только и твердят, что эта компания претендентов – дно нашей политической жизни. Что для каждого из них телевыборы – политическое прозябание с летальным исходом. В метафорическом смысле, разумеется. Да и сама компания не возражает. И вид ее говорит о том же: вялые перебранки меж "сожителями" сменяются общими соображениями о непутевой путинской России и тоской по иной жизни для себя и своих сограждан. Вот-вот затянут финальную песню: "Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно..."

Что еще? Лично мое воображение несколько смутила катастрофа, случившаяся в далекой галактике. Там черная дыра разорвала на куски местное солнце и заглотила его без остатка. Американские астрономы подсмотрели этот чудовищный космический катаклизм через свои уникальные телескопы и воспроизвели его на телеэкранах посредством компьютерной графики. Впечатление было сильнейшее. Комментаторы и научные эксперты бросились меня успокаивать, что, мол, в нашей галактике подобное невозможно, что наше светило вне опасности, что если нам что-то и угрожает, то какие-нибудь массивные метеориты. Но в противодействии этой неприятности человечество не бессильно. Это хорошо; но я подумал не о нас, землянах, а о тех инопланетянах, которые, возможно, жили-не тужили за миллионы световых лет от нас, возможно, воевали, братались, социализировались, тоталитаризировались, капитализировались, демократизировались - и вдруг такая незадача: в один несчастный день солнце не взошло и потому уже никогда не зайдет. И уже неважно где ты - в тюрьме или в Кремле.

Оптимизма не добавило заседание за овальным столом на канале "Культура" ученых гуманитарного склада под председательством независимого с незапамятных времен журналиста Виталия Третьякова. Эта передача по форме и содержанию напоминает спиритический сеанс марксистов-шестидесятников.

Являются по воскресеньям их духи и что-то пророчат. На сей раз духи силились ответить на вопрос: "Что делать, если завтра революция?". Все сошлись во мнении, что революция в ХХI веке неизбежна, поскольку 80% населения земного шара сегодня, по подсчетам социологов, не вовлечены в правящий класс. Вот нам человеческий ресурс для социальных потрясений.

Звучали, правда, и утешительные голоса. В ближайшем будущем большие потрясения невозможны. Для таковых потребны не только ресурсы, но и крупногабаритные утопии вроде социалистической (как в России в октябре 17-го) или националистической (как в Германии в 33-м). А без них – если и будут какие подвижки, то незначительные, наподобие той, что случилась недавно в Грузии – революция роз. Или революция грез. Что, впрочем, одно и то же. В более отдаленном будущем нашей цивилизации грозят черные дыры на конфессионально-расовой основе. Стали думать: а можно ли минимизировать бедствие? Тут отыскался марксист старой закалки по фамилии Бузгалин, по призванию буревестник, черной молнии подобный, тоже из горьковских образов, который спросил робких пингвинов: "А зачем минимизировать то, что естественно?" - "Ну как же? Столько крови, столько несчастий от этих октябрей и хрустальных ночей". – "А не надо сопротивляться им – революциям. Чем меньше противодействия, тем бескровнее". И прибавил: "Буря! Пусть сильнее грянет буря!"

И отчасти она грянула на минувшей неделе. Революционные песни и марши зазвучали на торжественном концерте в Кремле по случаю Дня защитника отечества.

Концерт как концерт, с участием Кобзона, Лещенко и Зыкиной, в присутствии президента, министра обороны, премьер-министра и ветеранов войны: много железобетонного пафоса, чуть расслабляющей лирики и толика сентиментальности, которую привнесли допущенные на сцену славные детишки с милыми мордашками.

Ну а затем на протяжении двух дней телеэкран милитаризировался до степени, какой мы не видывали уже давненько, пожалуй, что с брежневских времен. Фильмы про войну, ток-шоу о войне, музыкальные шоу с военно-патриотической тематикой. И то ли еще будет 9 мая этого года. А что станется с телевидением 9 мая 2005-го, может уже сейчас присниться в страшном сне.

Уже сейчас трудно избавиться от впечатления, что произошла художественно-эстетическая реставрация социализма.

Еще недавно праздник 23 февраля был сугубо половым – такая симметричная мужская альтернатива женскому дню 8 марта. Но на сей раз он предстал праздником насквозь политизированным.

Видимо, происходит следующее. Отчаявшись сочинить общенациональную идею, умные головы из агитпроповского отдела администрации президента решили обзавестись общенациональной идеологией. На эту должность назначен государственный патриотизм. Но это не все. Те же ребята совместно с первым и вторым федеральными каналами трудятся над единой и неделимой историей России для массового потребления – такой историей, которая бы органично включала бы в себя все режимы и все идеологии. Это только кажется шизофренией одновременная реабилитация в нашем эфире белых полководцев Деникина, Врангеля и Колчака (документальный сериал "Русский выбор") и советских партийных бонз Дзержинского, Андропова, Косыгина. (О последнем в связи с его столетием на минувшей неделе было показано сразу два документальных фильма).

Помнится, еще совсем недавно перед нашей пропагандой тоже стояла проблема присоединения к советской истории славных подвигов российских полководцев, свершенных ими при проклятом царизме. Тогда, собственно, и была изобретена формула: они - Суворов, Кутузов и все остальные генералы и фельдмаршалы побед - служили не классово нам чуждому царю, а отчизне и народу.

Вот и теперь во весь рост встала задача включить в историю новой старой России советскую мифологию. И вот мы слышим старую песню на новый лад: "Маршал Советского Союза Борис Шапошников, занимавший должность начальника Генерального штаба при верховном главнокомандующем Иосифе Сталине, служил не лично Сталину, а отчизне!". Это сказано в показанном по НТВ документальном фильме "Мозг армии" из цикла "Генералы ХХ века". Фильм любопытный по насыщенности интересными подробностями и свидетельствами современников. И фигура героя значительная. Борис Шапошников – офицер царской армии, перешедший на сторону красных еще в 1918-м, служил России, когда бился с генералом Деникиным, который тоже служил России, когда сражался с полковником Шапошниковым. Последнее утверждение принадлежит Никите Михалкову в "Русском выборе". А что касается того служил он или не служил лично Сталину, то на сей счет есть письмо самого Шапошникова, адресованное Черчиллю, где он заверил английского премьера, что служит партии и лично товарищу Сталину "не за страх, а за совесть".

В том и проблема была и осталась: Сталина от отчизны даже сегодня трудно отодрать. Так же, как историю от мифологии. Как, впрочем, и страх от совести в сталинские времена. Трудно-то трудно, но без этого невозможно двигаться вперед. Без этого мы обречены вязнуть в жидкой исторической трясине и постоянно проваливаться в мифологические ямы, что, собственно, сейчас и происходит.