О том, что в новом российском бюджете перо приравнено к штыку, журналисты узнали в общем-то случайно. Приготовившись по привычке исследовать секретные "силовые" статьи, они обнаружили в них и свое родное: расходы на финансирование средств массовой информации.

Поскольку раньше единственной тайной в этой сфере оставалась акционерская скупость государства по отношению к своей доле ОРТ, новую практику построения бюджета немедленно связали с общим обновлением государственного стиля. Тем более что его контуры после дела Бабицкого и первых проявлений прокурорского интереса к НТВ вырисовывались уже со всей четкостью. Примерно в то же время по кулуарам московских редакций начали перемещаться секретные списки изданий, рекомендуемых к постепенному удушению. Авторство рекомендаций приписывали Совету безопасности, что делало засекречивание медийных статей бюджета еще более интригующим.

За формулировками про организацию информационного противодействия уже проглядывал сумрачный Ястржембский, в помощь которому были брошены лучшие пропагандисты в погонах с приданными средствами. И не с какими-то глушилками, а с последними наработками ФАПСИ, которые должны были убедить в серьезности властных планов даже тех, кто, укрывшись в Интернете, был абсолютно уверен в своей недосягаемости.

На эту версию работала ее явная системность. Обновленная власть недвусмысленно давала понять: эпоха информационных войн закончена. То есть вместе с национализацией олигархов государство монополизирует и право на информационные войны. И чтоб без неожиданностей: а то сегодня союзник Доренко показывает анатомический театр одного актера, и актер после этого только обиженно разъясняет, почему его партия набрала втрое меньше голосов, чем замышляла, а завтра тот же Доренко рассказывает анекдоты уже про самого президента.

Однако системность была одновременно и слабым местом этой брутальной версии: недолгий опыт общения с новой властью не давал никаких оснований подозревать ее в большой силе и последовательности. Поэтому параллельно появилась более традиционная гипотеза, основанная на знакомстве с судьбой самого министра печати Лесина. Министр не скрывал, что к журналистике никогда отношения не имел, а всегда был - тут министр улыбался - менеджером. Что и подтверждалось его тесными дружескими связями с рекламной фирмой, из которой он и пришел в министры, - "Видео Интернешнл". Связи нисколько не стесняли его в государственной деятельности, в связи с чем тайна дальнейшей судьбы секретных денег тайной быть переставала.

И наконец, когда все успокоилось, появилась третья, совсем простая и отчасти даже вполне правдоподобная версия: деньги идут туда, куда и сказано: на поддержку СМИ. Каких? А вот тут-то и секрет. Ведь если это сделать достоянием гласности, информационная война между соискателями и начнется, а насчет этих войн уже все сказано: отставить.

Истина, видимо, всегда лежит посередине... С одной стороны, секретный список приговоренных изданий, похоже, существует, но вряд ли этого стоит всерьез пугаться. Власти бы разобраться хотя бы с телевидением. По сравнению с ним вся остальная пресса вполне может остаться памятником свободе слова, подобным белорусскому или азербайджанскому. Так что все это, надо полагать, плод излишнего служебного рвения отдельных совбезовских чиновников, который едва ли будет в обозримом будущем востребован. Государство бы и не прочь организовать ту самую "дубину" в области пропаганды. Но ничего не получается ни в Чечне, ни с "Курском". А времени учиться нет. Но пусть на всякий случай будет. А пока - все как всегда, власть делает устрашающее лицо.