В русской журналистике очередное, сезонное что ли, обострение. Заметка в 1000 знаков в газетенке, которую приличные люди давно в руки не берут, привела к колоссальному выбросу негативной энергии в ЖЖ.

Сколько вокруг оказалось моралистов в непорочных ризах!

Не знаю как коллеги, а я знать не знал такого имени - Юлия Юзик. Теперь знаю. Как не узнать, когда серьезные, занятые люди побросали дела и кинулись в свару. Сам Роман Григорьевич Лейбов снизошел с академического Олимпа и разбирает по косточкам стиль заметки.

Боже мой, да нечего там разбирать! Заметка стилистически совершенно беспомощная. А если бы она была написана с блеском? Не в этом ведь суть.

Иные накинулись на ошибки: написано, что Буковский уже улетел в Лондон, а он еще не улетел, написано, что перебежчик, а он не перебежчик, написано, что давно не был в России, а он был в 1991 году. "Ложь!", "вранье!", "подлость!"... Да не ложь это, а мелкие неточности. Для автора, который родился в 1981 году, 1991-й - это давно. А если бы в заметке не было ошибок? В этом разве дело?

Дошло даже до сравнения с Борисом Слуцким, который некогда выступил на собрании против Пастернака. Сколько неуместного пафоса! Уж хоть Слуцкого-то оставьте в покое. Он за свой поступок расплатился сполна. Его самого затравили хуже Пастернака. Да если мы начнем вспоминать все неблаговидные поступки русских литераторов по отношению друг к другу и их когда вынужденные, а когда и добровольные проявления лояльности по отношению к властям, на отечественной литературе живого места не останется, не говоря уже о журналистике. Это не подлости, а слабости.

На самом деле такая яростная реакция вызвана не самой заметкой, а попыткой оправдаться. Девочка быстро спохватилась - что я натворила! - и честно покаялась в своем блоге.

Ну, примерно как Некрасов, который прочел на парадном обеде панегирик Муравьеву-вешателю, а потом пришел домой и написал покаянные стихи. И вот за это - не за то, что согрешила, а за то, что оправдывается, - на нее и навалились всем скопом. То есть если бы она взаправду такого мнения была о Буковском, то с нею и спросу не было бы. Более чем странный и сомнительный критерий.

Я готов поверить, господа и дамы, что все вы ангелы во плоти и святые мученики, но видите ли, в чем дело: ангелы не побивают камнями грешников, а святые не требуют святости от обыкновенных людей. В Америке то, что вы делаете, называется lynching mob. Вы дискредитируете идеалы, за которые якобы боретесь.

Да что случилось-то, скажите на милость? Ну написала Юлия Юзик неудачную заметку. Мир от этого не перевернулся. Надо быть снисходительнее к слабостям собратьев по перу.

Об этом хорошо сказано в романе Стругацких "Гадкие лебеди", герой которого, беллетрист Виктор Банев, будучи загнан в угол, размышляет так: "Да, видно, пришла и тебе пора продаваться. Рец-Тусов, человек опытный, по этому поводу говорит: продаваться надо легко и дорого - чем честнее твое перо, тем дороже оно обходится власть имущим, так что и продаваясь ты наносишь ущерб противнику, и надо стараться, чтобы ущерб этот был максимальным".

Конечно, спору нет - приятно написать, будто одиннадцатую заповедь: "...никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!" Это правильно, красиво и звучит гордо в высшем смысле. Но откройте дневник Булгакова за 1922 год, 15 февраля, прочтите: "Погода испортилась. Сегодня морозец. Хожу на остатках подметок. Валенки пришли в негодность. Живем впроголодь. Кругом долги".

Голодный, холодный и бесприютный, в дырявых валенках, он рыщет по московским редакциям и учреждениям в поисках копеечного заработка, и вопрос сотрудничества или несотрудничества с советской властью для него не стоит и стоять не может.

Всякий, кто работал в подцензурной советской прессе, согласится со мной: нынешняя ситуация в журналистике кардинально иная. Она гораздо хуже. Тогда редактор был союзником журналиста, они сообща искали способ обойти цензуру, пусть ценою компромисса. Сегодня руководитель одной из крупнейших национальных телекомпаний говорит в интервью: "Меня Кремль ничего не заставляет делать, он меня только сдерживает", - и что для него лицезреть президента - это "большая радость".

Нельзя же запретить г-ну Кулистикову любить г-на Путина, он имеет на это право как гражданин! Кремль не может приказать г-ну Кулистикову разлюбить г-на Путина, ведь компания частная!

В современной русской журналистике понятия о профессиональном достоинстве на корпоративном уровне более не существуют, но продолжают существовать на личном. Каждый устанавливает себе свою личную планку: кто-то - на пределе возможностей, кто-то - минимально низкую. Но нельзя требовать от человека прыжков, превышающих его физические возможности.

Это не спорт. Это жизнь, а она долгая, и на весах последнего и самого главного Суда эта злосчастная заметка будет иметь столь ничтожный вес, что ее просто не заметят.