20 февраля Госдума приняла в первом чтении проект федерального закона "О внесении изменений в статьи 314 и 316 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". Событие знаменательное. Из УПК исключается особый порядок рассмотрения судом дел о тяжких преступлениях. Такой проект внес в апреле прошлого года Верховный суд РФ.

Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (глава 40 УПК) представляет собой откровенную имитацию правосудия: суд без судебного следствия. В особом порядке суд не рассматривает дело по существу, не исследует доказательства виновности подсудимого, наличие в деянии состава преступления и само событие преступления. Исследуются только данные о личности, и то не всегда ("могут быть исследованы обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого"), и обсуждается назначаемое наказание, которое не может быть выше 2/3 максимального срока. Это сомнительный бонус - свыше 2/3 и в общем порядке давали и дают редко. Другое дело - возможность заключенного под стражу без судебного ритуала, получив срок, выехать из СИЗО на зону. СИЗО - пытка намного большая, чем колония. И если даже обвиняемый невиновен, доказывать это в нашем суде, конечно, можно, но вряд ли получится.

Обвинительный приговор суда, вынесенный в особом порядке, основан только на признании обвиняемым вины. Правдивость этого признания гарантирует обязательное участие адвоката. В такого рода делах это почти всегда адвокат по назначению.

В особом порядке судебное рассмотрение дел возможно сегодня по УПК в двух случаях. По делам небольшой, средней тяжести и делам о тяжких преступлениях по ходатайству обвиняемого в случае его согласия с предъявленным обвинением. И второй вариант - в отношении обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием. Это, как правило, дела по особо тяжким групповым преступлениям. В таких случаях производство по делу в отношении обвиняемого, заключившего соглашение, выделяется в отдельное производство и рассматривается судом в особом порядке. Этот второй случай законопроект Верховного суда не затрагивает.

Честно говоря, было мало надежды на поддержку Думой сокращения особого порядка. Да и сейчас еще рано пить шампанское. Потребовался почти год на преодоление сопротивления сторонников сделки с судом. И хотя в первом чтении проект Верховного суда был поддержан всеми фракциями единогласно, а представители ЕР и СР предлагали даже от особого порядка вообще отказаться, это мало о чем говорит. Далеко не все законопроекты первого чтения благополучно принимаются во втором. Ведь зачастую несколько депутатов в профильном комитете решают больше, чем вся Дума.

Но пока - нет худа без добра. Раздувание антиамериканизма обернулось полезной стороной. Дело ведь в том, что работа над новым, то есть уже не новым - ныне действующим УПК - велась при активном участии Американской ассоциации юристов, руководствовавшейся принципом "что нам хорошо, то и вам сгодится". Это, с одной стороны, помогло сохранить у нас и немного расширить суд присяжных, что несомненное благо; с другой - американские юристы занесли на российскую почву сделку - особый порядок судопроизводства и досудебное соглашение. К сожалению, сделка распространена в США намного шире суда присяжных. Так вышло и в России.

Рабочую группу по проекту УПК на решающей стадии подготовки ко второму чтению возглавляла Елена Мизулина. Американские коллеги возили группу по штатам, консультанты из ассоциации приезжали сюда - тогда такое сотрудничество не считалось смертным грехом. Получившийся в результате гибридный кодекс был мало похож на принятый в первом чтении еще в 1997 году проект Минюста (в нем пытались по максимуму сохранить дух прежнего УПК РСФСР) и еще меньше - на состязательную модель УПК авторства Сергея Пашина.

Помимо противостояния Западу ограничить особый порядок может помочь наплевательское отношение высокого начальства к подчиненному множеству. Ясно, что рядовые судьи, следователи, прокуроры вполне довольны особым порядком. Но Верховному суду мало дела до удобств и неудовольствий судей - судьи не разбегутся. И прокуроры тоже. И адвокаты никуда не денутся - но их никто и не спрашивает. А вот министр Колокольцев, у которого с кадрами куда больше проблем, похоже, думает об особом порядке иначе. На данном этапе его сопротивление, похоже, удалось сломить или обойти. Если, конечно, законопроект не принят для картинки, "из позы", и его не положат под сукно.

Особый порядок распространился по России, как борщевик Сосновского. Большинство уголовных дел рассматриваются сегодня в особом порядке. А это означает - следователь может ничего не делать, прокурор ничего не делать, адвокат тоже ничего, ну и судья тоже. То, что в общем порядке рассматривалось бы судом как минимум несколько дней, в особом порядке занимает полчаса. Это приводит (да и уже привело - 17-й год существует эта форма сделки) к профессиональной деградации большинства дознавателей, следователей, прокуроров и адвокатов. И хотя на особо тяжкие преступления особый порядок все же не распространяется, деградация касается и "важняков", вовсю применяющих другую форму сделки - досудебное соглашение. Правда, в этой части нынешний законопроект ничего не меняет.

По данным Судебного департамента за первое полугодие 2019 года (за весь год данных еще нет) из 371 188 уголовных дел в особом порядке рассмотрено 231 904, то есть 63%. Ряд исследователей настаивает на 70% (что вполне вероятно, так как Судебный департамент, МВД, генпрокуратура и ФСИН считают по-разному). Но и показывающая наименьший процент статистика департамента свидетельствует: из всех рассмотренных за этот период тяжких преступлений особый порядок был применен в 55% случаев (36446 из 66068). То есть большинство осужденных за тяжкие преступления и получивших до 7 лет лишения свободы были осуждены только на основании признания вины.

По наиболее массовым составам преступлений особый порядок применялся по большинству дел, за кражи в особом порядке осуждено 68% (51724 из 76176). За наркотики - 62% (24778 из 40049).

За так называемые преступления экстремистской направленности за 6 месяцев 2019 года осуждено 128 человек, из них 49 в особом порядке. В чем специфика этих дел? Обвиняемый совершает некое действие, размещает что-то в интернете, к примеру. Не отрицает этого - да, разместил. Но ведь помимо подтверждения совершения кем-то каких-то действий предметом доказывания является наличие в них состава преступления: действительно ли размещенное представляет общественную опасность. При особом порядке признание вины закрывает вопрос о преступности самих действий. И проект Верховного суда в этом ничего не меняет. Потому что 282-я - преступление средней тяжести, по которому особый порядок остается.

20 февраля ни один депутат не проголосовал против. Но это лишь свидетельство жесткой дисциплины во фракциях. Сколь серьезная борьба шла и продолжается вокруг этих статей, видно по заключению на проект правового управления Госдумы. Обычно оно не находит никаких концептуальных противоречий в законопроектах, поддержанных Кремлем. В данном же случае правовики неожиданно смело вышли за пределы своей компетенции, пытаясь представить законопроект противоречащим каким-то неведомым основам. "Данное предложение, - говорится в заключении, - не согласуется с действующими в уголовно-правовой сфере подходами к вопросам, связанным с возможностью применения особого порядка". Спрашивается, что это за "подходы"?

Из стенограммы заседания Госдумы 20 июня 2001 года:

Виктор Похмелкин (СПС): "Мы можем сократить число обвиняемых, находящихся под стражей, но число искалеченных людей мы можем при этом увеличить, потому что это согласие может выбиваться самыми дикими методами. Это опаснейший шаг инквизиционного процесса, и считаю, нельзя его так вот просто во втором чтении вводить, без широчайшего обсуждения юридической общественностью".

Виктор Илюхин (КПРФ): "Под эту сделку за одно свершившееся преступление может пойти человек, которому навешают десять-пятнадцать преступлений... Очень опасное явление! Еще раз отмечу одну важную мысль: признание вины может требовать проверки еще более тщательной, чем что-либо. Почему признает человек себя виновным? Не было ли внешнего давления и так далее? Поэтому то, что нам сегодня навязывает президент упрощенную процедуру - ну, простите меня, за два часа на десять, на семь лет гнать людей в тюрьму - это очень опасно. Кодекс станет от этого еще более репрессивным".

Владимир Семенов (СПС): "Вы знаете, это очень напоминает ситуацию, как был осужден Эдмон Дантес, граф Монте-Кристо, напоминает "тройки" 37-го года. Вы знаете, как у нас работают с заключенными в СИЗО: когда обвиняемого изобьют как собаку, многие возьмут на себя любой срок, чтобы избежать дальнейших физических мучений в СИЗО".

Основной аргумент Елены Мизулиной, протащившей в конце концов особый порядок и для тяжких преступлений, был такой: "Это поправка президента Российской Федерации".