Галина Кожевникова - заместитель директора Центра "СОВА"

Как ни странно, 4 ноября самым сложным, а вернее, невозможным оказалось попасть на мероприятие "нашистов". Не помогло ни искреннее желание посмотреть (милиционер явно не поверил), ни обычно действующая в таких случаях журналистская корочка ("Вот сейчас найдем ответственного за прессу – он и решит, пропускать вас или нет"). Зато результатом топтания у милицейского поста стало оказавшееся в руках на несколько секунд именное (!) приглашение на мероприятие по сшиванию одеял. А также удивительное ощущение нашистской малочисленности. Их было явно меньше, чем тех, за кем мне пришлось наблюдать целый день.

Впрочем, "нашисты" были факультативом. Задача-максимум этого дня состояла в посещении двух из трех намеченных в Москве "Русских маршей". И выполнить ее удалось с трудом – было холодно.

Впрочем, прошедшие события лучше и нагляднее всего показали, как ошиблось московское правительство, запретив "Русский марш" годом ранее.

Сейчас не было ни запретов, ни превентивных арестов. Даже жалкие попытки раскрутить историю с непонятным задержанием Белова не помогли. Исчез драйв – драйв от неожиданности, от собственного авантюризма, от невероятно близкой возможности подраться, от сознания собственной значимости. Зато наружу полезли склоки, амбиции, личные и корпоративные обиды, густо приправленные какими-то предвыборными интригами.

В прошлом году было скучно. В этом году скучно было вдвойне. Кроме того, вы бы видели то место, где все это проходило! Московское правительство, браво! Дорога, с одной стороны которой, как и полагается, река (набережная все-таки), а с другой - насыпь и тылы гаражей. Перекройте дорогу спереди и сзади - и вы получаете идеальную мышеловку: никаких тебе подворотен и переулков. Только вперед, сквозь кордоны или – в реку. А это холодно, все-таки ноябрь. А как результат – ощущение легкой подростковой неприличности в этом марше без зрителей, для самих себя...

Нет, конечно, колонны весьма живенько исполняли нацистские и нецензурно-ксенофобные кричалки, радостно отдавали нацистский салют. И даже среагировали на растянутый на другом берегу Москвы-реки антифашистский баннер.

Более того, несмотря на все склоки, марш оказался своеобразным водяным перемирием. Туда пришли не только официально заявленные участники, но и те, кто еще за несколько дней до события награждал друг друга сексуально-эфэсбешными эпитетами. Даже Национал-социалистическое общество пришло, хотя его колонна демонстративно не осталась на митинг. Не манкировали и те, кто официально в этот момент митинговал совсем в другом месте, на Славянской площади. Хоругвеносцы под своими хоругвями, и даже Женя Валяев, оставивший босса-Курьяновича у памятника Клыкова... В общем, было на марше тысячи три, думаю, даже меньше. И стало ясно, что это предел мобилизации. Они не соберут больше. Странно, но почему-то это действует успокаивающе. Чувство иррациональное, выводов из этого факта сделать нельзя никаких. Вопрос "И что?" повисает в воздухе. И все равно как-то спокойнее становится.

Шествие напоминало первомайскую демонстрацию. Особенно в моменты, когда приходилось забираться на насыпь в поисках ракурса получше. Так и лезло в голову: "Вот проходит колонна ДПНИ. Ура, товарищи! Проходит Славянский Союз. Слава доморощенным неонацистам!" Ощущение почти превратилось в реальность, когда на пригорке у гостиницы "Украина" обозначилась группа милицейского начальства, внимательно сверху вниз, как с трибуны Мавзолея, наблюдавшего за происходящим.

Дальше стало еще хуже. Ораторы – кто матерился, кто откровенно унижал соседей по трибуне. Толпа, заметно редеющая с каждой минутой, скучала, ждала Белова (девушка в розовой куртке висла на юноше в, кажется, динамовском шарфе: "Ну когда-а-а-а?"). Некоторые попытки "интерактива" ораторов приводили к казусам местного значения. Так, на вопрос "Скажите, есть ли среди вас тот, кто пришел сюда за деньги" - в общем реве "Нет!" удалось расслышать горстку отщепенцев человек в 10-15, довольно слаженно закричавшую "Есть!". Кроликом из цилиндра был какой-то расист из Америки. Вот тут толпа действительно оживилась. В остальном все попытки ее завести были безрезультатны. Даже Белов, как ни старался, - не смог. Хотя он очень, действительно очень старался. Театр одного актера: залезание на броневик (то есть на что - увы, не разглядела), сентиментально-мачистские заметки о четырехлетнем сыне. Очень эмоциональное шоу, но на этот раз безрезультатное. А в финале даже жалкое, когда по окончании митинга, картинно окруженный "соратниками", он отступал к метро, а его ну совершенно никто не собирался задерживать.

Продолжение банкета ожидалось вечером. Бабурин обещал по тому же маршруту факельное шествие. И нагло обманул. Темно, холодно, снежно, малолюдно. Вместо ДПНИшных барабанщиц – духовой оркестр отставников. До боли знакомые лица – не более 50 человек с утреннего митинга на Славянской площади (сколько там и было), еще человек 30 от Союза офицеров и остальные человек 300 – участники дневного марша, но под другими знаменами. Жалко было милиционеров из оцепления: выяснилось, что они стояли там целый день. То ли от холода, то ли из-за файеров, зажженных днем, то ли из-за явно повысившегося градуса опьянения участников – но те же самые милиционеры на контроле досматривали более тщательно. Патриотические песни под фонограмму завершили день.

Странный марш днем. Фальшивый вечером. Достойное завершение праздника.