65 лет назад, 29 июля 1938 года, развернулись полномасштабные бои у озера Хасан, которые советская пропаганда впоследствии представила как полную победу славных советских пограничников и красноармейцев над японскими самураями. Событиям у озера Хасан, где сходятся границы России, Кореи и Китая, была посвящена знаменитая песенка о трех танкистах, впервые прозвучавшая в культовом фильме "Трактористы", вышедшем на экраны в 1939 году, когда уже разворачивались бои с японцами на Халхин-Голе. Правда, в песне, чтобы не привязывать сюжет к совсем уж конкретным боям, озеро было заменено на реку, которая и в поэтический размер лучше укладывалась. А после смерти Сталина из соображений политкорректности "самураев" заменили на абстрактную "вражью стаю" (благо по размеру и рифмовке получалось).

А как же все было на самом деле? Да, как водится, совсем не так, как представляли советские учебники истории. Начнем с того, что инцидент, вопреки распространенному мнению, инициировала не японская а советская сторона. По японской версии, опубликованной в августе 1938 году в издававшемся Охранным бюро МВД Японии бюллетене "Гайдзи гэппо", события развивались следующим образом:

Инцидент у высоты Чангуфэнь (русское название - Заозерная. – Б.С.) начался 12 июля 1938 года, когда несколько десятков советских солдат перешли советско-маньчжурскую границу и, противозаконно заняв высоту Чангуфэнь, начали возводить на ней укрепления. 14 июля представители властей Маньчжоу-Го, а 15 июля – правительство Японии выразили протест в связи с действиями советской стороны; в ответ на это СССР продолжал наращивать численность своего контингента в районе высоты. В результате контрмер, предпринятых императорской армией, а также переговоров между японским послом в СССР Сигэмицу и советским наркомом иностранных дел Литвиновым, проходивших 4, 7 и 10 августа, было заключено соглашение о перемирии, а затем, 11-13 августа, – соглашение о демаркации границы в этом районе, благодаря чему данный инцидент был окончательно урегулирован".

Советская версия предыстории и истории боев у озера Хасан, естественно, иная. Согласно ей, 15 июля 1938 года в районе Заозерной нарушил границу японский жандарм Сякуни Мацусима. Выстрелом из винтовки нарушитель был убит. В него стрелял начальник инженерной службы Посьетского отряда Веневитин. Японцы утверждали, что труп лежал на маньчжурской стороне границы и, следовательно, виноваты в инциденте русские. Последующее расследование, проведенное по инициативе командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией (ОКДВА) маршала Василия Блюхера, показало, что убийство действительно произошло на территории Маньчжоу-Го. Но началось все несколькими днями раньше. В первых числах июля советские пограничники скрытно заняли позиции на вершине Заозерной и стали рыть там окопы и возводить проволочные заграждения. Граница же проходила по гребню сопки. 12 июля японцы обнаружили советские укрепления, а 15-го послали туда отряд жандармов, один из которых и был убит. В тот же день временный поверенный в делах Японии в Москве Ниси потребовал от советской стороны вернуть пограничников на прежние позиции. В ответ заместитель наркома иностранных дел Стомоняков заявил, что ни один советский солдат границы не нарушал.

Через четыре дня состоялся резкий обмен мнениями между послом Сигемицу и наркомом Литвиновым. По инициативе японского командования границу перешли десятки местных жителей с письмами, в которых просили русских уйти с маньчжурской земли.

Тем временем в дело вмешался Блюхер, пославший на Заозерную собственную комиссию. В секретном приказе наркома обороны Ворошилова, изданном 31 августа 1938 года и посвященном итогам хасанских боев, с возмущением говорилось:

Руководство командующего Дальневосточного Краснознаменного фронта маршала Блюхера в период боевых действий у озера Хасан было совершенно неудовлетворительным и граничило с сознательным пораженчеством. Все его поведение за время, предшествовавшее боевым действиям, и во время самих боев явилось сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам, захватившим часть нашей территории. Заранее зная о готовящейся японской провокации (точнее, советской. – Б.С.) и о решениях правительства по этому поводу, объявленных тов. Литвиновым послу Сигемицу, получив еще 22 июля директиву наркома обороны о приведении всего фронта в боевую готовность, тов. Блюхер ограничился отдачей соответствующих приказов и ничего не сделал для проверки подготовки войск для отпора врагу и не принял действительных мер для поддержки пограничников полевыми войсками. Вместо этого он совершенно неожиданно 24 июля подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан. В тайне от члена Военного Совета тов. Мазепова, своего начальника штаба тов. Штерна, зам наркома обороны тов. Мехлиса и заместителя наркома внутренних дел тов. Фриновского, находившихся в это время в Хабаровске (все они далеко не случайно прибыли еще до начала боев. – Б.С.), тов. Блюхер послал комиссию на высоту Заозерная и без участия начальника погранучастка произвел расследование действий наших пограничников. Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила "нарушение" нашими пограничниками маньчжурской границы на 3 метра и, следовательно, "установила" нашу "виновность" в возникновении конфликта на озере Хасан. Ввиду этого тов. Блюхер шлет телеграмму наркому обороны об этом мнимом нарушении нами маньчжурской границы и требует немедленного ареста начальника погранучастка и других "виновников в провоцировании конфликта" с японцами. Эта телеграмма была отправлена тов. Блюхером также втайне от перечисленных выше товарищей. Даже после указания от правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями и о точном выполнении решений Советского правительства и приказов наркома обороны тов. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооруженного отпора японцам.

Комиссия Блюхера установила, что нарушение границы со стороны советских пограничников имело место, но они предпочитали называть это ошибкой, связанной с несовершенством геодезических приборов. 29 июля японцы атаковали соседнюю с Заозерной высоту Безымянная на советской территории, убив пятерых пограничников. Подошедшая рота Красной Армии заставила их отступить. 31 июля японские войска заняли Заозерную и Безымянную, вытеснив оттуда советские пограничные посты. Атаки частей ОКДВА на захваченные японцами высоты начались только 2 августа, когда противник уже успел окопаться и оборудовать огневые позиции. В промедлении обвинили Блюхера, все еще надеявшегося на мирное урегулирование инцидента.

Но беда была в том, что красноармейцы воевать не очень-то умели. В итоговом приказе Ворошилова об этом говорилось вполне откровенно:

Виновниками в этих крупнейших недочетах и в понесенных нами в сравнительно небольшом боевом столкновении чрезмерных потерях являются командиры, комиссары и начальники всех степеней Дальневосточного Краснознаменного фронта, и в первую очередь командующий Дальневосточным Краснознаменным фронтом маршал Блюхер. Вместо того чтобы честно отдать все свои силы делу ликвидации вредительства и боевой подготовки Дальневосточного Краснознаменного фронта и правдиво информировать партию и Главный Военный Совет о недочетах в жизни войск фронта, тов. Блюхер систематически из года в год прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах, росте боевой подготовки фронта и общем благополучном его состоянии. В таком же духе им был сделан многочасовой доклад на заседании Главного Военного Совета 28-31 мая 1938 года, в котором он скрыл истинное состояние войск Дальневосточного фронта и утверждал, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны. Сидевшие рядом с Блюхером многочисленные враги народа умело скрывались за его спиной, ведя свою преступную работу по дезорганизации и разложению войск Дальневосточного Краснознаменного фронта. Но и после разоблачения и изъятия из армии изменников и шпионов тов. Блюхер не сумел или не захотел по-настоящему реализовать очищение фронта от врагов народа. Под флагом особой бдительности он оставил вопреки указаниям Главного Военного Совета и наркома незамещенными сотни должностей начальников частей и соединений (таков был итог Великой чистки. – Б.С.), лишая таким образом войсковые части руководителей, оставляя штабы без работников, не способными к выполнению своих задач. Такое положение тов. Блюхер объяснял отсутствием людей (что не отвечает правде) и тем самым культивировал огульное недоверие ко всем командно-начальствующим кадрам Дальневосточного Краснознаменного фронта.

Начатое 2 августа советское наступление захлебнулось. Артиллерист С. Шаронов вспоминал:

К началу боев я служил командиром орудия противотанковой батареи. Мы были приданы 7-й роте 3-го батальона 120-го стрелкового полка. Правда, пушки по прямому назначению не использовались – японцы танков не применяли. Наша дивизия наступала с юга в направлении сопок Пулеметной и Заозерной в узком коридоре (в некоторых местах ширина его не превышала 200 метров) между озером и границей. Большая сложность была в том, что стрелять через границу и переходить ее категорически запрещалось. Плотность в этом коридоре была страшной, бойцы шли вал за валом. Я это со своей позиции хорошо видел... Очень много там полегло. Из нашей роты, например, в живых осталось 17 человек...

О том же говорит капитан Стороженко, командир батальона, атаковавшего Заозерную с юга:

Перед нами лежало пространство в 150 метров, сплошь оплетенное проволокой и находящееся под перекрестным огнем. В таком же положении находились наши части, наступавшие через северный подступ на Безымянную... Мы могли бы значительно быстрее расправиться с зарвавшимся врагом, если бы нарушили границу и овладели окопами, обходя их по маньчжурской территории (в районе Хасана сходились границы трех стран – СССР, Маньчжурии и Кореи. – Б.С.). Но наши части точно исполняли приказ командования и действовали в пределах своей территории...

Сталин хотел продемонстрировать миру силу Красной Армии и рассчитывал на быструю и бескровную победу, отнюдь не собираясь затевать полномасштабную войну с Японией. Поэтому Красной Армии было приказано за пределами Заозерной границу не переходить. Но миниблицкриг не удался. Японцы, чувствуя себя победителями, предложили урегулировать спор миром и вернуться к позициям, которые стороны занимали на утро 11-го июля. Эти предложения 4 августа Сигемицу передал Литвинову. Однако советский нарком заявил: "Под восстановлением положения я имел в виду положение, существовавшее до 29 июля, то есть до той даты, когда японские войска перешли границу и начали занимать высоты Безымянная и Заозерная".

5 августа Ворошилов направил Блюхеру и его начальнику штаба Григорию Штерну директиву, где разрешил при атаке на Заозерную использовать обход с флангов через линию государственной границы. Руководство операции теперь поручалось Штерну. Уже после того, как бои закончились, Григорий Михайлович, чтобы оправдать большие потери, писал в "Правде": "Возможность... вообще какого бы то ни было маневра для частей Красной Армии полностью отсутствовала... Атаковать можно было только... прямо в лоб японским позициям..." О разрешении вторгнуться для обхода неприятельских позиций на маньчжурскую территорию он, естественно умолчал. В советское время это обстоятельство составляло строжайшую государственную тайну.

8 августа "Известия" опубликовали сообщение штаба 1-й (Приморской) армии: "Советские части... очистили нашу территорию от остатков японских войск, заняв прочно наши пограничные пункты". Через два дня появилось столь же фантастическое коммюнике: "9 августа японские войска вновь предприняли ряд атак на высоту Заозерную, занимаемую нашими войсками. Японские войска были отброшены с большими для них потерями..." Но военных опровергали чекисты в секретных рапортах. 14 августа лейтенант госбезопасности Чуличков докладывал: "Фактически высота Заозерная была взята не полностью, а только юго-восточные скаты... гребень северной части высоты и северо-восточные скаты ее – находились в руках японцев... Японцы находились на северной части гребня Заозерной с 6 августа по 13 августа и занимали командные точки высоты..." Таким образом, японцы удержали захваченные позиции вплоть до прекращения огня 11 августа.

12 августа совместная советско-японская комиссия решила: "С 20 часов 12 августа как главные силы японской армии, так и главные силы Красной Армии в северной части гребня высоты Заозерная отвести назад на расстояние не ближе 80 метров от гребня..." Фактически стороны вернулись к положению на 11 августа, оставив гребень сопки в качестве своеобразной нейтральной зоны. Японцы без всяких споров очистили советские сопки Безымянная и Пулеметная, на удержание которых за собой и не претендовали. Слова песни о том, что "летели наземь самураи под напором стали и огня" и что "добили... всех врагов в атаке огневой", - не более чем поэтически-пропагандистское преувеличение.

Любопытно, что хасанских событий не пережил и их формальный виновник – начальник инженерной службы Посьетского погранотряда Василий Веневитин. 8 августа 1938 года его по ошибке застрелил красноармеец-часовой из-за неразберихи с паролями: то ли Веневитин назвал старый пароль, то ли солдату забыли сообщить новый. Так ли уж случайна была эта смерть? Не постарались ли чекисты убрать нежелательного свидетеля, который мог когда-нибудь рассказать о том, кто приказал ему стрелять в японских жандармов?

Советские потери во время боев у Хасана значительно превышали японские. Красная Армия и пограничники потеряли 792 человека убитыми и 2752 ранеными, японские войска – соответственно, 525 и 913. Главной жертвой хасанских событий стал маршал Василий Блюхер, обвиненный в пораженчестве и в низкой боевой подготовке Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. 31 августа его сняли с должности командующего ОКДВА, а 22 октября 1938 года арестовали на ворошиловской даче под Сочи, которую нарком обороны любезно предоставил опальному маршалу – чтобы того было легче брать. Во время следствия Василий Константинович не выдержал побоев и 9 ноября 1938 года скончался.

Почему же Сталин решил прощупать японские позиции у Хасана? Он стремился показать миру, что Красная Армия ничуть не утратила боеспособности в результате развернутых с 1937 года репрессий. Японцы же в тот момент были заняты большой войной с Китаем и имели у советских границ сравнительно немного войск. Сталин надеялся, что Страна восходящего солнца не пойдет на эскалацию конфликта вокруг двух мало кому нужных сопок. Японцы действительно не стали вводить в бой слишком много войск. Но получился конфуз. Превосходящие силы Красной Армии так и не смогли вытеснить самураев со злосчастных сопок. "Правда", разумеется, об этом не писала. Но Сталин понял, что состояние ОКДВА далеко не блестящее. И сделал Блюхера козлом отпущения.