Из Дагестана, что ни день, плохие вести. Республику явно трясет, но федеральные СМИ скупы в освещении ситуации: взорвали, стреляли - будни "горячей точки", словом. Хотя Дагестан, вроде бы, числится, по официальным оценкам, одним из самых мирных регионов Северного Кавказа. А тем временем милиционеры в Махачкале ездят по городу, только укрепив кабины машин мешками с песком и закрыв стекла бронежилетами. Так, наверное, ездят американские солдаты по Багдаду.

И вот правоохранители Дагестана извещают, что "в связи со сложной оперативной обстановкой, провокациями против работников милиции, предпринимаются меры по поиску и поимке преступников". Присутствие дополнительных сил спецназа из других регионов РФ отрицают, но зачищать настраиваются, на что указывает и кодовое название операции – "Фильтр". И одной облавой на боевиков, уверены в республике, "фильтрация" не закончится. Слишком многих нынче, по оценкам властей, можно причислить к "пассивным боевикам" - тем, кто пока без оружия, но мысленно уже готов стрелять в эту власть.

Сейчас практически все эксперты вынуждены признать, что ситуация в Дагестане намного хуже, чем в августе 1999 года. Есть основания считать, что за эти шесть лет социальная поддержка боевиков существенно расширилась. Для понимания ситуации приведу мнение известного дагестанского общественного деятеля, основателя Исламско-демократической партии Дагестана Абдул-Рашид Саидова: "В 1999 году после событий в Ботлихском и Цумадинских районах по всей республике начались массовые аресты тех, кого силовые структуры считали ваххабитами. Поначалу люди относились к этому с пониманием. Но силовики почувствовали вкус денег, они стали забирать невиновных, выбивали у них под пытками показания о связях с террористами и требовали потом у родственников выкуп за освобождение. Начиная с 2000 года, это пошло по нарастающей, и все кончилось тем, что народ в Дагестане возненавидел власть. И особенно людей в милицейской форме".

Сегодня можно без преувеличения утверждать, что милиционер в Дагестане превратился в главного врага населения. В Хасавюрте, например, по окончании работы сотрудники МВД, перед тем как идти домой, переодеваются в гражданскую одежду. В дагестанских школах дети спорят о том, нужно ли убивать всех милиционеров или только начальников, так как рядовые ни в чем не виноваты. Многие сотрудники правоохранительных органов не выдерживают и бросают работу. Махачкала пестрит объявлениями о приеме молодых людей в патрульно-постовую службу. По некоторым данным только в городе Буйнакске в этом году около полторы тысячи сотрудников МВД подали заявление об уходе.

Саидов считает, что ситуацию еще не поздно изменить, еще не поздно установить мир в республике, не прибегая к силе оружия, не проливая кровь. Прежде всего, надо незамедлительно прекратить практику произвольных арестов и бессудных казней. При этом должно быть назначено расследование по всем фактам милицейского произвола с максимальным освещением в СМИ. Далее, нужен диалог между дагестанскими властями и местными сепаратистами. Предметом переговоров может быть разоружение боевиков в обмен на их участие в политической жизни, может быть, имеет смысл ввести некоторые элементы исламского права в горных районах, где особенно сильны позиции исламистов.

Это хорошо понимают трезвомыслящие политики в самом Дагестане. Но слово за Москвой. А там продолжают уповать лишь на силу. В своем последнем обращении к Федеральному Собранию, говоря о северокавказской политике, Владимир Путин отчеканил: "стоит только проявить слабость, мягкотелость - потерь будет неизмеримо больше, и они могут обернуться общенациональной катастрофой". В Махачкале слова президента истолковали однозначно в пользу Магомедова: гни свое, наместник, тебе все простится, главное, "не проявляй слабость".

Пока в Кремле ничего не хотят слышать о компромиссах, национальная катастрофа уже стремительно разворачивается на наших глазах. Россия может потерять Дагестан. А ведь, чтобы это предотвратить, и была когда-то начата вторая чеченская война.