На первый взгляд, визит президента России Владимира Путина в Китай носит чисто церемониальный характер. Даже официозные СМИ, традиционно склонные к преувеличению дипломатических успехов российского президента, на этот раз признают, что главным документом, родившимся в ходе российско-китайских переговоров, стала совместная декларация, в которой в очередной раз стороны обмениваются словами поддержки по Тайваню и Чечне. Как известно, главы государств подписывают подобные документы, состоящие из слов, а не из дел, именно тогда, когда подписывать в общем-то нечего: все остальные договоры, подписанные в ходе пребывания Владимира Путина в Пекине, не президентского уровня. Так что с этой точки зрения визит Путина в Китай может быть сравним с приездом Буша в Россию – церемониальное, ни к чему не обязывающее событие.

Но в отношениях с китайцами церемония имеет куда большее значение, чем в отношениях с американцами, – тем более когда речь идет о такой стране, как Россия, которая является не инвестором в китайскую экономику, как Запад, а объектом для нелегальной китайской миграции, вполне осмысленной и планомерной. Для Путина весьма важно установить контакты с новым китайским руководством именно в процессе передачи власти в стране. Ведь российский президент в последний раз встречается с председателем КНР, говорящим на русском языке и представляющим себе, что за цивилизация находится по ту сторону российско-китайской границы. Для нового генерального секретаря ЦК КПК и будущего председателя КНР Ху Цзиньтао Россия – такая же непонятная страна, как для какого-нибудь западного лидера. Ху Цзиньтао, в отличие от Цзянь Цзэминя, будет оперировать исключительно экономическими категориями. А российская экономика кажется привлекательной и успешной только тогда, когда смотришь на нее из окон кремлевского кабинета. С Великой китайской стены Запад и Япония просматриваются намного лучше: генсек ЦК КПК – успешный менеджер, а не незаконный мигрант, ему о России думать недосуг.

Именно поэтому уже вскоре из российско-китайского диалога исчезнет эмоциональная составляющая, столь важная во времена великой советско-китайской дружбы эпохи Сталина и Мао Цзэдуна и столь ностальгичная во времена Бориса Ельцина и Цзян Цзэминя. Владимиру Путину удалось ненадолго продлить эту составляющую последним визитом в Китай эпохи Цзяна. Но задумываться о том, какими будут российско-китайские отношения без сантиментов, каковы реальные политические, экономические и в особенности демографические интересы Китая в диалоге с Москвой, придется уже сегодня. Тем более что под российско-китайский диалог уже заложена бомба замедленного действия в виде новой российской миграционной политики – возможно, вполне правильной юридически, но отнюдь не приятной китайцам, которые – повторюсь – по мнению целого ряда информированных наблюдателей, негласно поощряют миграцию населения в соседние российские регионы. Вытеснение "лишнего" населения этих бедных регионов в Россию – такая же важная часть китайской политики последних десятилетий, как возвращение Гонконга, свободные экономические зоны и номенклатурно-предпринимательская интеграция. Просто потому, что без этого вытеснения население не прокормить. И если Россия будет депортировать мигрантов не на словах, а на деле, да еще и потребует у китайского правительства денег на депортацию (и это при том, что китайское правительство, как утверждают на Дальнем Востоке, тратит значительные деньги на поддержку миграции), то российский президент станет нечастым гостем в Пекине.