Дело "Аэрофлота" было одним из самых громких дел периода выдавливания Бориса Березовского из российской политической и предпринимательской элиты. Сегодняшний исход заседания Савеловского суда российской столицы заставляет признать то, что даже этот процесс выдавливания носил прежде всего корпоративный характер. Российское правосудие признало Николая Глушкова, Александра Красненкера и других известных обвиняемых "аэрофлотского" дела виновными по ряду пунктов (при этом с них снято обвинение в мошенничестве и отмывании денег), но не стало отправлять их по этапу. Можно, конечно, сказать, что суд удовлетворился временем, проведенным обвиняемыми под гнетом неопределенности, под нависшей над ними секирой правосудия. А в отношении Глушкова - зачел ему отсидку в КПЗ. Но правосудие, как правило, оперирует другими категориями удовлетворенности - если оно имеет хотя бы косвенное отношение к юстиции.

У российского правосудия другая функция - оно содержит заложников политических игр и экономических сражений в относительной безопасности. Подсудимые по делу "Аэрофлота" играли роль именно таких высокопоставленных заложников, чей арест должен был заставить более влиятельных людей быть посговорчивее по отношению к судьбе собственного бизнеса. То, что Глушков и другие на свободе, свидетельствует не о гуманности самого гуманного в мире российского суда, а о том, что соответствующие договоренности были достигнуты и правосудию просто незачем играть роль клетки. И оно с облегчением от этой роли отрекается, раскрывая перед фигурантами дела "Аэрофлота" двери узилищ.

Возможно, если бы Николай Глушков вышел на свободу ранее, договоренности между сторонами имели бы несколько иной характер, менее выгодный для удерживающей стороны. И поэтому сторона удерживаемого так стремилась к его освобождению - любыми путями. Но договариваться пришлось на условиях удерживающих, на условиях - назовем это так - права. Зато теперь дело "Аэрофлота" служит неплохим сигналом для другого известного российского экономзаключенного - Михаила Ходорковского - и для тех акционеров нефтяной компании, кто находится за границей. После освобождения Глушкова и других ни у кого, кажется, не должно оставаться сомнений, что Ходорковский удерживается не как подозреваемый, не как обвиняемый, а именно как заложник. И претензии российского правосудия к нему развеются как туман над Кремлем, когда "ЮКОС" согласится на предлагаемые ему удерживающей стороной условия добровольного раздела бизнеса. Или же - если не согласится - Ходорковский будет продолжать сидеть, а высокие договаривающиеся стороны - встречаться в западных столицах и выяснять свои непростые отношения.

Другое дело, что Михаил Ходорковский, судя по его поведению перед арестом, сознательно хотел стать заложником, вероятно, считая - как и его защита - что дела состряпать все равно не удастся и после судебного процесса он вернет себе бизнес в целости и сохранности. Такая позиция тоже имеет право на существование. Отличие подсудимых по делу "Аэрофлота" как раз в том, что они-то добровольными заложниками становиться отнюдь не стремились. Но в момент возбуждения этого нашумевшего дела функция удерживающего правосудия еще не была окончательно прояснена...