История эта уже давняя. Полтора месяца назад в русскоязычной версии журнала Esquire была опубликована пространная беседа писателя Бориса Акунина с заключенным Михаилом Ходорковским. Диалог получился интересным и вызвал самые разнообразные отклики. Популярный в России мужской журнал, предназначенный, как объявлено в рекламе, для умных и разборчивых, дошел и до администрации читинского СИЗО. Реакция этих читателей оказалась предсказуемой: обвинив Ходорковского в нарушении правил переписки, они посадили его в карцер. На 12 суток.

Случай привлек внимание полусонной нашей общественности.

Главный редактор русского Esquire Филипп Бахтин прокомментировал это событие коротко. "Сволочи", - сказал он. Писатель Борис Акунин, размышляя о тюремщиках, был более подробен. "Не перестаю удивляться - нет, даже не низости, а непроходимой глупости этих людей", - заметил он, выразив желание в будущем "писать не развлекательные романы, а что-то совсем иное". Самые догадливые обращали внимание на слова Ходорковского, сказанные в интервью: "Что касается режима, пока я был в лагере, после каждой статьи меня сажали в ШИЗО. Может, так совпадало. Но на это мне наплевать. Отбоялся".

Действительно, можно было предположить, что эти слова как-то особенно не пришлись по душе взыскательным читинским читателям. А также отдельным московским служилым людям, для которых всякое слово, сказанное Ходорковским, переживается крайне болезненно. Вот он и оказался в карцере.

Но в целом у тех, кто следит за делом "ЮКОСа" и сочувствует его жертвам, преобладало чувство безнадежности. Понятно было все: и про дышло, именуемое законом, и про "сволочей" с их неутоленной жаждой мести. Отсидев свои 12 суток за журналистику, Михаил Борисович вернулся в обычную камеру СИЗО. Скандал почти забылся.

И вдруг - сенсация. Оказывается, решение тюремного и прочего начальства было противозаконным. Это обнародовал на днях Ингодинский районный суд Читы, который не нашел в деле доказательств, устанавливающих вину Ходорковского. Да, все письма арестантов должны проходить цензуру, но где в законе написано, что зек лишен права устно отвечать на вопросы, присланные с воли? Где вещественные доказательства того, что Михаил Борисович вступил в преступную переписку с Григорием Шалвовичем? Где, наконец, видеозаписи этих правонарушений - при том, что спецзаключенный Ходорковский находится под неусыпным видеоконтролем? Ничего из указанных вещдоков администрация СИЗО представить суду не смогла.

Спрашивается, что теперь делать? Вычеркивать из жизни Ходорковского 12 дней, проведенных в условиях карцера? Но это, кажется, не под силу даже Медведеву с Путиным, не говоря о Верховном суде РФ. Сажать в карцер читинское тюремное начальство? Но это, кажется, запрещено правилами внутреннего распорядка. Карать их как-то иначе? Как?

Конечно, самое страшное, но и справедливое наказание для всех, кто затевал дело Лебедева и Ходорковского, Бахминой и Алексаняна, - это освобождение узников, приговоренных по делу "ЮКОСа". Их прижизненная реабилитация, подтвержденная официальным документом за подписью прокурора, как это было в отношении невинно осужденных в сталинские и реабилитированных в хрущевские времена. Однако сегодня об этом можно только мечтать - впрочем, с той безумной уверенностью, какой учит российская история, совершенно непредсказуемая в своих финтах.

А пока история застыла на месте, дело "ЮКОСа" развивается в полном соответствии с логикой застоя. Администрация читинского СИЗО готовит апелляцию на вердикт Ингодинского райсуда. Прокуроры шьют Ходорковскому с Лебедевым новое дело. Подписанная десятками тысяч граждан просьба о помиловании Светланы Бахминой, доставленная в Кремль, лежит там без движения. Адвокаты подали от ее имени повторное прошение. Михаил Борисович передал на волю очередные свои размышления, опубликованные в виде статьи в "Ведомостях". Жизнь продолжается, и по-прежнему выходит по-русски журнал Esquire. Издание отчасти гламурное, но в целом талантливое, стильное, с тем неуловимым презрением к неудачникам, которое отличает хорошие журналы для новых русских. В плохих это презрение уловить гораздо легче.

Осталось только понять, кто завтра будет неудачником. Все-таки кризис на дворе, цены на нефть падают, стабфонд худеет на глазах. А этот природный катаклизм иногда оборачивается оттепелью, перестройкой, возвращением к ленинским нормам, освобождением политзеков, гласностью, массовым пробуждением трудящихся к общественной жизни и т.д. Пора бы уж, заждались.