После каждого кошмара, случающегося в России, происходит почти одно и то же. В Москве начинают считать, что теперь уж весь мир понимает – возможно только силовое решение кавказских проблем. Теперь уж точно будут закрывать глаза на то, что происходит в этом самом неблагополучном регионе Российской Федерации. Теперь уж совесть не позволит буржуинам рассуждать о каких-то там переговорах с убийцами.

Так было после "Норд-Оста" – и так происходит после Беслана. Именно после гибели заложников на Дубровке был начат процесс "Россия против Закаева", проигранный, как известно, не Закаевым. После Беслана о Закаеве опять вспомнили, нарисовали к митингу на Васильевском спуске плакаты, требующие выдачи его и Ахмадова... И, так же, как и после Дубровки, реакция западных правительств и общественного мнения в корне отличается от просчитанной в Москве. Кремль вновь призывают к политическому решению чеченской проблемы. Хотя и в его праве бороться с террором никто не сомневается.

Эти призывы – как и желание получить полную информацию о происшедшем в Беслане – уже вызвали раздраженную реакцию официальной Москвы. Хотя именно это и можно было предвидеть. Даже лучшие друзья Владимира Путина не смогут отказаться от этой информации. И не потому, что они его не любят – любят, любят, как можно его не любить, – а потому, что спецслужбы на Западе находятся под строгим общественным и парламентским контролем и о проведенных спецоперациях отчитываются.

Объяснить примитивному западному обывателю, что спецслужбы могут делать что хотят, сообразуясь с ситуацией, практически невозможно – он не поймет, испугается и пожалеет граждан страны, у которой такие спецслужбы. А лучшим друзьям Владимира Путина не хочется, чтобы Россию жалели, потому что это великая страна.

То, что и в Вашингтоне, и в европейских столицах будут призывать Россию вернуться к политическим методам разрешения чеченского конфликта, тоже было ясно. В конце концов, Белый дом никогда не сомневался в праве Израиля на борьбу с террором, но всегда последовательно призывал Иерусалим к политическому урегулированию. Объяснить американскому дипломату, что Арафат и Куреи лучше Масхадова с Закаевым, тоже почти невозможно. Когда в Израиле в забытые уже времена обвиняли будущего нобелевского лауреата Арафата в причастности к захвату автобуса со школьниками, в Москве только плечами пожимали: вот до чего проклятые оккупанты довели бедных палестинцев. Так что разница и в самом деле невелика.

Если она и есть, так это в том, что правительство Палестинской автономии, с которым пытается худо-бедно взаимодействовать Израиль, контролирует вверенную ему территорию, а Арафат способен повлиять на боевиков – если захочет, конечно: он ведь пожилой человек, все забывает. А правительство Чеченской Республики в Грозном, с которым взаимодействует Москва, контролирует немногое и боевиками как свое правительство не воспринимается. Этого, я думаю, после гибели Ахмада Кадырова даже и в Кремле объяснять не нужно.

Запад пытается призвать Владимира Путина к общению с теми, кто контролирует боевиков или хотя бы имеет на них какое-то влияние. Это такой же способ обеспечения безопасности граждан, как уничтожение участников террористических групп. А кроме того, это свидетельствует о наличии у власти, стремящейся предотвратить террор, потенциала политической воли, измеряемого не многолюдностью организованных по разнарядке митингов и не числом зарубежных политологов и журналистов на встрече с президентом. Нет, мера этого потенциала – это количество неубитых.