Комментарий

Более яркую демонстрацию правосудия в тоталитарном государстве трудно придумать: 26 декабря Борис Шихмурадов был арестован, а 30 - уже осужден на пожизненное заключение. Генпрокуратуре хватило недели, чтобы лидер политической оппозиции публично, перед телекамерами заявил: "Президент Сапармурат Туркменбаши - это дар народу Туркменистана свыше". Какие средства убеждения надо было применить к человеку, еще 24 декабря утверждавшему, что его "ближайшая цель - превратить суд над демократической оппозицией в суд над антинародным режимом Ниязова"? В какую бездну заглянул Борис Шихмурадов в эти несколько дней, остается только догадываться. Он хотел превратить скамью подсудимых в политическую трибуну, но недооценил возможности Ниязова. У Туркменбаши нет необходимости притворяться перед остальным миром, разыгрывать судебные процессы с публичным состязанием сторон. Его не заботит очевидная примитивность текста, вложенного в уста деморализованного Шихмурадова. В Туркмении это пройдет. А что там за ее пределами, Ниязова уже давно не волнует.

А за ее пределами, между прочим, Узбекистан, который вынужден в эти дни предпринять военные приготовления (Ашхабад обвинил Ташкент в пособничестве террористам и выслал из страны узбекского посла). Узбекистан не входит в Договор о коллективной безопасности стран СНГ, но с Россией его связывают определенные военные обязательства. И в случае туркмено-узбекского конфликта Москве придется уже более четко обозначить свои интересы в этом регионе. Позиция, которую сегодня занимает Москва по отношению к режиму Ниязова, как бы сугубо прагматичная: нас связывают перспективы газового проекта. И даже такой циничный произвол, какой в эти дни демонстрирует всему миру Ашхабад, Москва не замечает. Хотя буквально на днях Кремлю уже был преподан урок того, какая это оплошность - связывать свой бизнес с тоталитарными режимами. Речь идет о "ЛУКОЙЛЕ" и иракской нефти...

Дословно

Джордж Оруэлл

...Четверо кабанчиков, дрожа, ожидали своей участи. На их физиономиях застыло выражение осознанной вины... Наполеон велел им сознаться в содеянных ими преступлениях. Это были те самые кабанчики, которые пробовали протестовать, когда Наполеон отменил воскресные Совещания. Без дальнейших понуканий они признались в том, что состояли в тайной связи со Снежком с момента его изгнания, сотрудничали с ним в деле разрушения мельницы и сговорились, чтобы "Ферма Животных" перешла в руки м-ра Фредерика. Они рассказали, что Снежок признался в тайной беседе с ними, что много лет был тайным агентом Джонса. Когда они закончили свою исповедь, собаки немедленно разорвали им глотки, после чего Наполеон ужасным голосом потребовал, чтобы тут же признался каждый, кому есть в чем признаться.

Вперед вышли три курицы, зачинщицы неудавшегося яичного бунта. Они заявили, что Снежок являлся к ним во сне и велел подстрекать кур к неповиновению приказам Наполеона. Они тоже были убиты на месте. Затем вперед вышел гусь и сознался, что утаил от прошлого урожая шесть зерен кукурузы, которые съел как-то ночью. За ним призналась овца - она помочилась в пруд с питьевой водой, побуждаемая к этому, по ее словам, самим Снежком; две другие овцы признались в убийстве старого барана, особо преданного последователя Наполеона. Баран умер от того, что они долго гоняли его вокруг костра, не обращая внимания на то, как сильно кашлял старик. Всех признавшихся уничтожили тут же. Признания продолжались. Под конец груда трупов лежала у ног Наполеона, а воздух был пропитан тяжким запахом крови.

"Ферма животных"