У Аргентины и России много общего. Диктатор Перон и тиран Сталин. Пампасы и степи. Гаучо и джигиты. Доминго Кавальо и Егор Гайдар. Черные полковники и красные комиссары. Запутанные, как затянувшаяся любовная история, отношения с МВФ. Экономическая нестабильность и затянувшийся переходный период. Дефолты, наконец.

Популярным стало утверждение, что на месте Аргентины могла оказаться Россия. Но оно верно лишь в том смысле, что любая крупная экономика, находящаяся в состоянии жесточайшего кризиса, негативно влияет на соседей, на развивающиеся рынки, на настроения инвесторов. А вот сходство двух кризисов - аргентинского и российского - вовсе не полное. У нас с южноамериканскими коллегами даже дефолты немного разные. Зато общие уроки из двух кризисов все-таки можно извлечь.

Урок первый: популярность властей, что бы она ни имела своим источником, является фактором, стабилизирующим экономику. Совершенно необходимые меры по сокращению государственных расходов на одну пятую часть бюджета и торг с губернаторами провинций, которые чересчур вольно обходились с государственными средствами не были подкреплены в Аргентине магическим действием властной вертикали. Региональным вождям что президент (теперь уже бывший) Фернандо де ла Руа, что творец экономического чуда 90-х Доминго Кавальо - все едино. Никто никого слушать не хочет. У нас все-таки федерального центра, президента и Минфина побаиваются. А уж представить себе в 2001 году бунтующее население России и вовсе трудно.

Урок второй: универсальные рецепты управления экономикой есть. Это избавление от непосильного бремени внешнего и внутреннего долга (в Аргентине до дефолта он лавинообразно наращивался и достиг 55 процентов ВВП; в России же долг неуклонно сокращается). Это и жесткая финансовая и бюджетная политика, грамотная реализация принципов бюджетного федерализма при сохранении в регионах свирепой финансовой дисциплины.

Урок третий: некоторые рецепты, напротив, не могут расцениваться как универсальные. Например, принцип валютного управления (currency board), который во времена мирового, а затем российского кризисов 1997-1998 годов считался едва ли не экономической панацеей, ничем не помог Аргентине в новой ситуации. Привязка песо к доллару в пропорции один к одному и обеспечение выпускаемой национальной валюты долларовыми резервами действительно подстраховывали экономику Аргентины в течение целого десятилетия. Схожую политику, хотя это и не currency board в чистом виде, проводит российский ЦБ, который печатает деньги в обмен на поступающую в резервы валюту. Но если к национальной денежной единице падает доверие, никакое валютное управление не спасает.

Недаром в Аргентине поначалу задумывались не только о девальвации песо, но и о долларизации экономики - национальная валюта и так фактически постепенно вымывается из оборота. (В результате было принято решение постепенно заменить песо на боны - начать жизнь с чистого листа.) В России же рубль, напротив, укрепляется, а курсовые неполадки конца года объясняются некоторыми спекулятивными телодвижениями.

Урок номер четыре: с МВФ и в самом деле нужно быть осторожнее. Хотя бы по той причине, что кредиты фонда становятся лекарством, которое перестает действовать, когда начинается привыкание к нему. Сколько денег в национальную экономику ни закачивай, она остается нечувствительной к инъекциям, а у элиты переходного периода сохраняются соблазны использовать средства не по назначению. События и в России образца 1998 года, и в Аргентине модели года 2001-го показывают, что финансовые вливания Валютного фонда все реже действуют успокаивающе на рынки и не влияют положительно на поведение инвесторов. Южноамериканская драма стала еще одним провалом МВФ - аргентинский дефолт оказался самым масштабным в мировой экономической истории.

...Утомленные солнцем, унесенные ветром. Гаучо мчится по пампасам, казак - по степи. По таким просторам может скакать даже всадник без головы. Иногда именно этого органа не хватает властям стран с вечно переходной экономикой.