В Сеть полностью выложен новый альбом легендарной группы "Центр".

Про Василия Шумова на протяжении всей его творческой жизни окружающим было известно ничтожно мало - во всяком случае, он афишировал свое существование и работу на порядок меньше, чем другие популярные русские группы 80-х. Так, слухи, полунамеки, пара упоминаний в биографических мемуарах Артемия Троицкого да тройка страниц в кушнировских "Ста магнитоальбомах русского рока". Возможно, именно поэтому мало кто в то веселое и диковатое время замечал, как с годами музыка "Центра" постепенно становилась все более технократичной, сухой и минималистской, а лирика уверенно редуцировалась к вязковатому ночному кошмару постсоветского сверхчеловека.

Финалом этой духовной аскезы стал блистательный альбом "Очищение" (1989), волею судьбы пока остающийся феноменом чисто "магнитофонной" культуры. Что огорчительно, если учесть, как много гораздо менее достойных современников этого релиза уже поблескивают глянцем обложек компактных дисков с дальних полок музыкальных супермаркетов, куда они отправлены по причине тотальной невостребованности нынешними не особо падкими на перестроечное ретро меломанами. А потом Вася вдруг пропал.

О его отъезде в Америку тоже говорили, причем самое разное. Кто-то утверждал, что Шумов постепенно загибался в однокомнатной малометражке от пристрастия к героину, и в качестве финального аргумента потрясал его чудом вышедшим на виниле сольником "Время Три" (1990) - действительно, куда уж было депрессивнее и отчаяннее. Другие клялись, что Василий пошел по кривой дорожке группы "Кино" и в Штаты его якобы вывезла не кто-нибудь, а родная сестра Джоанны "Красной волны" Стингрей, причем не по фиктивному, а по в высшей степени эффективному браку.

Так или иначе, Шумов поселился в так не соответствовавшей его имиджу солнечной Калифорнии, откуда начал бомбардировать историческую родину уже компакт-дисками. Cперва появился альбом "Тектоника" (в другом издании он двусмысленно именовался "Тектоникак") с агрессивно-трагичными интерпретациями старых "центровских" песен, густо разбавленными новыми, совсем уж мрачными боевиками, а после него еще несколько альбомов в той же приблизительно интонации, американский диск какое-то время (до своего окончательного и полного сумасшествия) работавшей с ним Жанны Агузаровой и очень странный альбом кавер-версий "западных" хитов 60-х на пару с Петром Мамоновым. После этого Шумов исчез с музыкального рынка снова. Теперь уже, возможно, навсегда. Но песне "до свидания", как и положено гению, не сказал.

Такое возможно - просто с 1998 года группа "Центр" совершила глубокое погружение в Интернет. Шумов прекратил тренировать детскую хоккейную команду (именно этой странной работой он, опять же по слухам, занимался в курортном Голливуде в течение нескольких предыдущих лет) и наиплотнейшим образом занялся веб-артом. Он снял серию концептуальных фильмов, разместив их на своем сайте вместе с интерактивной историей "Центра", для солидности сопровожденной книгой о группе "Сентиментальное бешенство рок-н-ролла", написанной самим Евгением Головиным - легендарным поэтом, переводчиком Артюра Рембо и некоронованным императором русского традиционализма. Однако львиную долю сервера заняла, естественно, музыка в так удачно для Шумова набравшем силу формате MP3 - как старые альбомы, которые постепенно оцифровываются и ложатся в Сеть, так и новые.

Последние замечают теперь, конечно, не все. И это очень удачно - в первую очередь потому, что композиции, выходящие последние годы из-под его пера (правильнее сказать, "сэмплера"), совсем уже не общего пользования. По глубокому убеждению автора, начиная с "Крапивного пламени" (1998) Шумов пересек грань, у которой останавливается большинство так называемых авторов - и изнеженных романистов, и истеричных рокеров, и заумных электронщиков. За этой гранью ты остаешься наедине с собой - то бишь с одиночеством, беззащитностью и стремительно растущей на горизонте неминуемой смертью. И ни одного кирпичика, чтобы возвести уютную стенку, - потому что ты сам расколошматил их ребром мучительно теперь саднящей ладони. Помнишь? Еще бы: такое не забывается.

За "Крапивным пламенем" (записанным, кстати, в соавторстве с тем же Головиным) последовали "Пластикозаменитель" (2000) с жутким миллениум-гимном "Спасибо ХХ веку" (минувшее столетие Шумов благодарит, среди прочего, за утечку мозгов за рубеж, Нобелевские премии, учрежденные изобретателем динамита, за телезвезд и дружелюбных звезд порноиндустрии, за то, что со спутника можно прочитать все, что написано на зубной щетке, и отдельно - за журнал Playboy на русском языке), "Курс доллара" (2001), на котором, в частности, аббревиатура СМИ была революционным образом расшифрована как "Сволота мурыжит истощение", и нойзовый сольник Шумова "Анагра" (то бишь "Аналоговое гражданство").

Из индастриала Василий натуральным образом мигрировал в сторону минимального техно, а нечеловечески сильные тексты и речитативы теперь начитывали "центробораторы" - поклонники группы из разных уголков мира, которые получали "мылом" исходный материал, отправляя обратно уже звуковые файлы. Шумов прекратил всяческие контакты с фанатами и прессой, превратив общение с миром в одностороннее информирование его о себе. Опять же по слухам, он практически не читает книг - слишком много времени отнимает изучение толстенных мануалов к электронной аппаратуре. Но это все не претензии. Претензий к "Центру" вообще нет: не так давно автор в беседе с Максимом Семеляком осознал, что в России в принципе есть только два известных и интересных электронных музыканта - Василий Шумов да выступавший "на разогреве" у группы Coil шведский самородок нашего происхождения Иван Павлов. Так что от шумовской мизантропии все только в выигрыше - вот только от выигрышей такого рода почему-то не сладко. Наоборот - "лижет суставы и кусает сердце", как формулировал баталист Богомолов.

Новый "Центр" пока имеет два названия - первоначально он должен был именоваться "Твердое нет" (потому что речь там планировалось вести о тех вещах, которые Вася категорически не приемлет), но в процесе работы добавилось разночтение "Твердого нет". Забавно, что на московском сленге "твердым" называют гашиш, что не позволяет удержаться от некоторых предположений о нынешних причинах васиной депрессии (шутка). У Ремарка в "Черном обелиске" чувство мировой скорби интерпретируется так: "Weltschmerz - это когда по твоей могиле гуси ходят". Десять треков "Твердого нет" - безупречный аккомпанемент марширующей меж надгробий домашней птице. И на этом стоит закончить - потому что писать о хорошей музыке трудно, а об очень хорошей, наверное, и вовсе не стоит. Потому что, как говаривал Витгенштейн, кое о чем можно порою и помолчать. Потому что этот (как и другие последние) альбом "Центра" хочется слушать, молча обмысливать, и изредка (и очень выборочно) ставить самым близким друзьям.

И еще цитировать. "Кого бы после клуба? Кому бы в зубы? С кем бы до гроба? Для кого бы много? Когда ты опомнишься, будет поздно. Когда турбина заработает, будет поздно. Грабанули, грабанули, грабанули друзья, грабанули тебя средь бела дня. Все бабы, на которых я приземлился, были страшные, очень страшные. Ты хрустишь попкорном и булькаешь дринком - ГЛБЛЗМ набирает критическую массу капитала. Ты у нас миллионный по счету, и вид у тебя такой поношенный. Топай, топай, топай, топай со своей заботой, тебя сопровождает наш брокер до самого трапа самолета. Нажрусь один, стану самим собой. Нажрусь один, нажрусь пока молодой". Компромиссы неуместны и невозможны. Искусственный свет бликует на лезвиях пластиковых ножей. Счастливого вам полета.