Прошедшая в Москве в июне Неделя Энди Уорхола во многом повторила петербургские гастроли его выставки, состоявшиеся несколькими месяцами ранее. Мне довелось стать свидетелем обоих пришествий короля поп-арта на арт-сцены российских столиц. Попробую их сравнить.

В отличие от петербургских поклонников Уорхола, московские кураторы не побоялись объединить в одну серию весьма разнокалиберные события: от статусной и пафосной выставки в ГМИИ и великосветских презентаций в бутике James, до музыкального Warhol-party и любительской постановки спектакля "Жизнь Хуаниты Кастро" по сценарию одного из фильмов Энди Уорхола. По выражению одного из журналистов, во время Московского фестиваля Энди Уорхол подстерегал москвичей в каждой подворотне.

Нельзя, однако, сказать, что присутствие Уорхола в северной столице было менее заметным. Не размениваясь на подворотни, Энди смотрел на петербуржцев буквально с каждого столба: Эрмитаж, в отличие от Пушкинского, не поскупился на наружную рекламу.

Начнем с "гвоздя программы", выставки "Энди Уорхол. Жизнь и творчество". Несмотря на досадное отсутствие автомобиля, главного экспоната, привлекавшего внимание публики в Эрмитаже, московская экспозиция намного лучше справилась со своей основной задачей - музеефикацией contemporary art в глазах русского зрителя. Мраморные стены и тщательная симметричная развеска сыграли свою роль: компактная выставка, объехавшая полмира, в Пушкинском выглядела на порядок "музейнее" и солиднее чем в эрмитажном подвале. К тому же главным героем московской выставки и главным ее экспонатом стал сам "Великий Альбинос", а не полуржавый гоночный автомобиль, привлекавший пристальное внимание питерской прессы и иронично сравненный директором Эрмитажа г-ном Пиотровским с выставленной в соседнем зале античной телегой.

Событие, не имеющее аналогов: один из организаторов московской "уорхолиады", некогда скандальный, а ныне респектабельный галерейщик Марат Гельман показал публике выставку последователей Уорхола в русском искусстве - как из Москвы, так и из Петербурга. Не вместившаяся в помещение маленькой галереи Гельмана на Полянке, выставка эта не втискивалась поначалу и в куда более просторную галерею L. Так и не уместилась бы, если бы предприимчивые кураторы не вспомнили о методе шпалерной развески, практиковавшемся задолго до Уорхола. Получилось весело и тесно: оказалось, что отсылки к Уорхолу есть в произведениях ну буквально всех представителей актуального русского искусства. Странно, кстати, что сходная идея не пришла в голову известному подобными проектами отделу новейших течений Русского музея в Петербурге.

Главным скандалом петербургских дней Уорхола стало пиратское издание его знаменитой книги "Философия Энди Уорхола", запрещенной к распространению держателями авторских прав. Тем не менее именно благодаря изданию этого достаточно спорного, но эстетского перевода многие впервые познакомились с Уорхолом-писателем.

К московской же выставке подоспел намного более качественно изданный и переведенный лицензионный вариант "Философии", что дало многочисленным критикам возможность бесконечно сравнивать два абсолютно разных перевода. Уж издавать так издавать! Наверняка вскоре господа издатели озаботятся появлением еще нескольких версий этой замечательной книги (при этом, увы, можно с уверенностью предсказать, что до появления на российских прилавках не менее интересных книг "Попизм" и "Дневники Энди Уорхола" вряд ли доживут наши внуки).

Своеобразным плагиатом выглядела программа конференции "Художник и массовая культура", по составу западных участников едва ли не копировавшая петербургский "Энди Уорхол-симпозиум", организованный институтом Pro-arte. Надо заметить что ироничные доклады двух русских участников, Екатерины Деготь и Тимура Новикова, - единственное, ради чего стоило посещать эти сугубо научные события.

Гельман привез из Петербурга и самый забавный из уорхоловских проектов - выставку подарков Энди Уорхола русским художникам. Забавное совпадение: экспонированная в свое время в "Библиотеке ПАиБНИ" культурного центра "Пушкинская, 10" в Петербурге, в златоглавой выставка нашла приют в библиотеке Американского Центра расположенного во ВГБИЛ. Видимо библиотечные стеллажи и неблагозвучные сокращения - необходимый элемент стиля.

Светскую ипостась Энди Уорхола в городе на Неве представлял Хэллоуин в недостроенном бизнес-центре "Нобель", с модной музыкой и обтянутыми фольгой стенами - аллюзия на уорхоловскую мастерскую "Фабрика". Нарядившиеся в маскарадные костюмы питерские деятели культуры - наш ответ трансвеститам и безумцам, крутившимся вокруг Уорхола. Особенно запомнились одна из самых злобных арт-критикесс местного значения, наряженная майором милиции, и сотрудник Эрмитажа, демонстрировавший всем желающим голый живот с нарисованными губной помадой "уорхоловскими" шрамами.

В Москве же обошлось без переодевания и ночных камланий. Модная публика собралась на традиционный мартини в бутике James, о котором директор музея Уорхола в Питсбурге отозвался как о самом адекватном месте для выставок Уорхола: дескать, Уорхол всегда мечтал о музее в супермаркете. Ну, положим, James - не совсем "супермаркет", но репродукции обложек журнала Interview от Энди Уорхола прекрасно смотрелись рядом с туфлями от Пола Смита и кофточками от Ямамото, оказавшимися по карману лишь самым респектабельным адептам современного искусства.

Самым же главным культурным событием уорхоловской недели в Москве стал прошедший при полном аншлаге фестиваль его фильмов в Музее кино, продолжавшийся целую неделю. Такое количество концептуального и минималистского кино в ни в Питере ни в Москве доселе никогда не решались показывать, да и на Западе редко решаются. Действительно, какой нормальный зритель будет часами смотреть черно-белые любительские съемки репетиции панк-группы Velvet Underground, достаточно занудные кухонные скандалы и съемки спящего юноши. Но кураторы Недели Уорхола в Москве не побоялись ни пустых залов, ни уходов зрителей с сеансов; был показан даже восьмичасовой фильм Empire, в котором на экране не появляется ничего, кроме общего плана одного из знаменитых нью-йоркских небоскребов.

И именно публика, штурмовавшая Музей кино, с замиранием сердца часами смотревшая "занудные" уорхоловские фильмы, доказала мне, что Россия наконец доросла до Энди Уорхола.