17 октября в Москве открывается второй международный музейный форум "Государство и столица". Речь на нем пойдет о проблемах больших российских музеев. По данным Минкультруры, большинство из десятков тысяч провинциальных музеев находятся на грани вымирания, пишут "Новые Известия".

Рухнул единый заказ и стандарт, а вместе с ними рухнула и вся музейная экономика, отмечает издание. Провинциальный советский музей был отлаженным идеологическим механизмом: здесь имелся обязательный раздел о революции в крае, о социалистическом процветании области, о последних достижениях рабочих и крестьян региона. Здесь принимали в пионеры, встречали ветеранов и собирали остатки городской интеллигенции. При всех своих художественных издержках музей был нужен власти в силу статуса. Но после ухода социализма на провинциальные музеи перестало хватать денег.

Стоит приехать в любой областной центр – Нижний Новгород, Кострому, Пермь, – и окажется, что музейное здание находится на безнадежном капремонте, половина картин спрятана в запасники, а бабушки-смотрительницы с трудом сводят концы с концами, перебиваясь с хлеба на воду, пишет газета.

Особенно не повезло краеведческим музеям. Их перестали посещать даже плановые школьные экскурсии. В Картинную галерею Твери, например, теперь грустно заходить. Знаменитому Путевому дворцу времен Екатерины Второй, где расположена галерея, давно требуется капремонт. В этом году галерея в очередной раз сменила подрядчика и исполнителя реставрационных работ, но пока ничего так и не меняется: барочная лепнина опадает со стен, крыша течет, и даже открытые залы (живопись XIX века) по признанию дирекции пребывают в аварийном состоянии. Коллекция всемирно известных тверских икон, ради которой, собственно, и стоит ехать в Тверь, вообще там не выставлена. Средняя зарплата галерейного сотрудника – 1500 рублей (водитель, смотритель и электрик получают 900). Финансирование реставрации поделено между областной администрацией и Министерством культуры, при этом министерство не имеет никакого влияния на ход работ. Ситуация с Тверью настолько типична, что в федеральном центре ее уже устали комментировать и оправдываться.

Дело в том, что на балансе Минкульта находится только 56 музеев по всей стране (музеи федерального подчинения), большая часть которых расположена в Москве и Питере. Из них, как удалось установить "Новым Известиям", – 29 провинциальных. В их числе саратовский музей Радищева, музей Ясная Поляна и подмосковное "Архангельское". Кстати, именно эта усадьба в 2002 году получила самый большой финансовый куш – 110 миллионов рублей (в 2003 году здесь закончилась реставрация Театра Гонзага, самого знаменитого театра начала XIX века). Еще один примечательный объект – музей деревянного зодчества в Кижах: его в прошлом году перевели из местного в федеральное управление. И тут же увеличился бюджет: с 14 до 40 миллионов рублей. Вот тут и поверишь в спасительность центра. Общая сумма расходов на "нецентровые" музеи составила в 2003 году 578 миллионов (против 415 миллионов в 2002-м). Это почти столько же, сколько выделят на юбилей одной Третьяковки (500 миллионов до 2006 года).

Тысячи региональных музеев финансируются за счет региональных бюджетов. В законодательстве ясно указано, что местные органы самоуправления должны выделять на культуру (в том числе и музейную) не менее 6% бюджетных средств. Однако в среднем выделяется около 2,5%. На эти деньги можно выдать нищенскую зарплату и оплатить коммунальные услуги: о выставках, развитии экспозиции и уж тем более о приобретении новых экспонатов речи вообще не идет. Сложилась патовая ситуация: Министерство не может заставить местные органы выделить больше денег на разваливающийся музей, так как это будет нарушением закона о местном самоуправлении, местные органы кивают на отсутствие центрального финансирования (ведь все экспонаты – собственность государства, а не местных властей).

Для выхода из музейного тупика пока разрабатываются только два пути. С одной стороны, Министерство культуры раздает небольшие подачки по программе "Культура России" и содействует в получении грантов. С другой стороны, сами музеи начинают "крутиться" и даже зарабатывать на эксклюзивных выставках. Например, Ивановский художественный музей (а там, между прочим, хранится одна из трех полностью сохранившихся египетских мумий) при ужасающем состоянии городской экономики, вышел сначала на Фонд Сороса, а потом на другие фонды, чтобы сохранить свое уникальное собрание революционного авангарда.

Иногда появляются эдакие перестроечные "музеи-палатки": маленькие музейчики, которые способны заработать на интересных темах и заезжих туристах. Их называют "необычными музеями". В Угличе появились музеи русской водки и колдовства. В Тамбове – Музей тамбовского волка. В Плесе археолог Павел Травкин организовал древнее подворье: показывает отдыхающим на кораблях, как славяне мололи хлеб и плели сети. На первый взгляд, такие проекты кажутся необязательными и смешными, но ведь именно на таких живых примерах подрастающее поколение приобщается к своим корням, понимает, что такое история и культура. Возможно, из этих самодеятельных и ни на что не надеющихся энтузиастов выкуется будущее российского наследия, пишет газета.