Со словом "штрафники" у каждого хоть немного знакомого с советской историей рождается ряд весьма печальных ассоциаций: "вина перед советской Родиной", "искупление" этой вины реками крови, лобовые атаки на пулеметы, сотни тысяч бесследно исчезнувших людей. Казалось бы, в таких условиях, когда смерть не только рядом, но и позади, штрафники должны были утрачивать человеческий облик. Однако есть документальное доказательство того, что даже постоянная смертельная опасность не может заставить людей отказаться от любви к стихам и музыке - к песням.

В киевском издательстве "Планета людей" тиражом в 50 (пятьдесят) экземпляров вышел недавно небольшой (152 страницы) сборник "Песни штрафников". Он возник на основе блокнота, который вел Михаил Ключко - командир взвода 322-й отдельной армейской штрафной роты РККА. Этот человек пробыл три года "чернорабочим войны", дошел до Германии, вернулся на родину и дожил до начала 2003-го года. В последние годы в трехмиллионном Киеве это был единственный штрафник-ветеран.

Молодой украинский историк Сергей Вейгман сохранил и опубликовал блокнот с песнями людей, которых можно с уверенностью назвать советскими смертниками. По данным, приведенным генерал-полковником Г.Ф. Кривошеевым в сборнике "Россия и СССР в войнах XX века", "среднемесячные потери постоянного и переменного личного состава всех штрафных частей за год составили... 52% от среднемесячной их численности. Это в 3-6 раз больше, чем общие среднемесячные потери личного состава в обычных войсках в тех же наступательных операциях 1944 года".

По отношению к советскому режиму штрафники скорее жертвы, а не бунтари или участники Сопротивления. В штрафные роты и батальоны "политически неблагонадежных", как правило, не отправляли - чаще всего их расстреливали: считалось, что, оставшись на фронте, такой человек может перебежать к немцам. Поэтому никакой "антисоветской песни и пляски" в сборнике нет. Большинство из 74 представленных литературно-музыкальных произведений – обычный репертуар из походного ранца с вечными для солдат темами: о далекой любимой, победе над врагом, смертельной опасности, ранениях, поддержке товарищей. Часть текстов – популярные городские романсы, есть блатные песни: в штрафных частях было много уголовников.

Но есть и такое, чего в официальных сборниках или репертуаре Круга и Шуфутинского не найдешь. Например, песни о "походно-полевых женах" (ППЖ) – женщинах-военнослужащих, ставших любовницами фронтовиков (в основном, разумеется, офицеров). Чувства штрафников по отношению к этим женщинам не самые благожелательные:

Когда душа тоскует
И проклинает все в душе,
То много радости приносит
Нам дорогая ППЖ.

Она войдет, блестя очами,
Светлее станет в блиндаже,
А ведь холодными ночами
Ты дорога нам, ППЖ.

Сейчас все ласковы с тобою,
Успех имеешь ты везде,
Но я солдатскою душою
Вас презираю, ППЖ.

Сейчас живет она привольно,
Всю ночь (слово зачеркнуто) подруга-лже,
Но битву кончил - будет больно
На вас смотреть, наш ППЖ.

Тогда напрасно ты прибегнешь
К услугам верного ППЖ,
Клич обвиненья и презренья
Несется вслед вам, ППЖ.

Часто женщины становились ППЖ не по собственной воле — на фронте не очень-то будешь перечить начальству. Но в песнях штрафников нет элемента сочувствия. К "простым" ППЖ - презрение, к тем женщинам, кто сумел воспользоваться своим положением, - презрение пополам с ненавистью. Вспоминаются строки из романа Милана Кундеры "Шутка". Мысли главного героя (чешского штрафника) после того, как его товарищи затравили до смерти наивного и слабого солдата: "Я усомнился в ценности нашей солидарности, которая была вызвана — под давлением обстоятельств — инстинктом самосохранения, загоняющим нас в дружную стаю. Я стал осознавать, что наш "черный" коллектив так же способен затравить одного человека (послать его в изгнание или на смерть)... как, должно быть, и любой человеческий коллектив".

На краю гибели штрафники не чуждались юмора. Иногда он шел вполне в ногу с официальной пропагандой. Например, в сборнике есть своеобразная вариация на тему знаменитой песни "Темная ночь" из фильма "Два бойца":

Темная ночь,
Только немцы бегут по степи,
И от страха темнеет в глазах
У бегущего фрица.

В темную ночь
В бронепоезде фюрер не спит
И с вагоном туда и назад
День и ночь колбасится.

Как он берег глубину обороны своей,
Но все равно
Не сумел он за ней укрыться,
Темная ночь
Стала Гитлеру вдвое темней,
И теперь положенье его
Никуда не годится.

В темную ночь
Уезжают министры на юг,
Стал Берлин для министров постыл
Удивительно быстро.

В темную ночь
Им мерещится быстрый каюк,
Темной ночью поэтому в тыл
Удирают министры.

Как ни верти, никуда им теперь не уйти,
Пусть торопясь
Покидают они столицу.
Хоть под землей, мы их всюду сумеем найти,
От суда даже в темную ночь
Никому не укрыться.

Этот образчик солдатского фольклора был напечатан 3 февраля 1945 года в газете "Красноармейская правда". А вот пародия, которую представить на страницах официальной печати просто невозможно. До сих пор молодежь не только России, но и всей Европы знает мелодию "Песни Победы". Автор этих строк слышал её от итальянцев (правда, с текстом про "танцевавшего в степи маленького казака Иванова"). "Катюшу" в исполнении цыганских "ансамблей" охотно слушают пассажиры берлинского метро. Тем интереснее узнать, до чего дошел изобретательный солдатский ум в беззлобном издевательстве над официозом.

Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой,
А в зеленом садике Катюшу
Целовал фельдфебель пожилой.

Позабыла прошлое Катюша,
Письма Вани в печке все сожгла,
По соседству из немецкой кухни
Старикашку-повара нашла.

Приносил ей повар ежедневно
Корки хлеба, шпик и колбасу.
А за это милая Катюша
Отдавалась частенько ему.

Ты сидишь и прячешь ту улыбку,
Ту, что Ваня полюбил тебя,
А теперь стащил старик у хозяйки юбку
И принес подарок для тебя.

Относительно мало в сборнике строк надрыва и тоски: смерть и так рядом, зачем еще травить душу перед боем? Но все же они есть – и самое мрачное впечатление производит жутковатая пародия на предвоенный песенный хит "В далекий край товарищ улетает" (кинофильм "Истребители", 1939): В далекий край ребята уезжают,
Чем встретят их суровые края?
Любимый город в весенней дымке тает,
Осталась мать, на сердце грусть, в глазах тоска.

Пусть слезы льются на прощанье,
Утри слезу с безусого лица.
Граница ждет к себе на испытанье
Спокойного и смелого бойца.

Снаряды рвались, дымом обвиваясь,
Свистели пули, смерть с собой неся,
И сквозь тяжелый бой они шептались,
Про дом родной, зеленый сад, ее глаза.

Мы раненых в больницу отправляли,
Лечили их, сшивали доктора,
И сквозь тяжелый сон они шептали
Про дом родной, зеленый сад, ее глаза.

Когда ж домой товарищ мой вернется,
Пробита грудь, оторвана нога,
И никогда ему не улыбнутся
Те милые, красивые глаза.

Калек не любят очи голубые,
Здоровье вы утратили, друзья,
Вы защищали города родные,
И навсегда для вас закрылися глаза.

27.12.1944, д. Шиллупенен, Восточная Пруссия