Матрешки на Руси на самом деле - новье, и ста лет нет: говорят, что первую русскую матрешку сделал Сергей Малютин - расписал семь вкладывающихся друг в друга колобошек румяными, ясноокими ядреными бабенками, назвал ласково женским именем - прижилось, превратилось в национальный символ и национальное помешательство: делали матрешек все, у кого руки доходили, ярмарочные столы были заставлены пирамидками улыбчивых, затянутых в расписные платки, лакированных-позолоченных фигурок. За сто лет всего матрешка прочно стала в ряд "водка-частушка-балалайка", хоть и была родом - изначально - с острова Хонсю, монастырская забава была: точить из дерева одна в другую вкладывающиеся маленькие фигурки, от семи до сорока - кокэси. Прочно стоящие в ряду "кокэси-кабуки-суши-сакэ-икебана".

Музей матрешки,
Леонтьевский переулок, 4

СМИ писали - открылся Музей матрешки, открылся Музей матрешки... "Открылся Музей матрешки" - это очень громко сказано; открылся зал матрешки в Музее народных промыслов. Я пришла, зал заперт на ключ, никого нет.

Привели минут через пять жующую даму на каблучках, дама отперла, впустила. Достаю ежедневник, он же записная книжка и еще прочее всякое, беру ручку - ээээ! - говорит дама, а что это вы тут записываете? Смотрю на даму в остолбенении. У нас, говорит дама, не принято записывать, а если вы репортаж или что - надо согласовать с начальством, ишь чего. После пяти минут препирательств дама садится на стул и смотрит на меня глазами дементора. Ужас. Хожу быстро, пишу неразборчиво.

Музей небольшой, и уже с первого взгляда видно: 70 % - новодел. Но устроено все мило - такие вдоль стенок стеклянные шкафчики, а в них бабоньки стоят. В первом шкафчике - голенькие деревянные болванки, потом они же - с глазками, потом - с ручками, потом - с платочками, под конец - лакированные.

Производственный, типа, процесс. Тут же приклеена бумажка, из которой следует, что уровень вложенности в матрешке называется "-местность":
"Семиместная матрешка "Авдотья", "Двенадцатиместная матрешка "Крестный ход"...

Стайкой (вот эта матрешечья стайность умиляет меня всегда - разобранные, извлеченные друг из друга, жмутся друг к другу, как испуганные зайчики; люблю) располагаются "Типы Прибалтики". "...Так пейсы переделать в бачки". Есть, есть и с пейсами (маленький), и с бачками (большой), в сюртуке, в сапогах. 1903 год. Из ранних, стало быть.

Изумительные, странные, какие-то сучковатые "ламуты", кажется, семь: не кубышечной формы, какие-то угловатые, сучковатые, хмурые и, по-моему, зубастые. Вообще, конечно, интереснее всего рассматривать тех матрешек, которые хоть чем-то не матрешки: нестандартной ли формой (куб, конус, яицо), сюжетом ли, довесками-дополнениями... Таких здесь, правда, совсем-совсем мало, разве что вот матрешка-кот - с торчащими треугольными ушами и "разносчик" с огромным подносом на голове. Радость. Над разносчиком написано не "матрешка", а "укладка". Долго и мучительно брожу от стенда к стенду, пытаясь выяснить, чем же "матрешки" отличаются от "укладок". Попытки дедукции приводят к версии, что у укладки внутри никого нет; одноместная она, и можно в нее что-нибудь уложить. Это интеллектуальное усилие, да еще и присутствие дементора так меня изматывают, что дальше брожу уже вяло.

Дальше идут в основном произведения многочисленных ООО, все волооокие и с кокооошниками, любовь интуриста. Слава богу, средь этого всего хоть путиных с лениными нет. Зато на одной из полок вижу что-то совсем выбивающееся из ряда, подхожу - и столбенею в восторге: роскошная лаковая свинья, явно пьяная вдрабадан, в мундире, с эполетами и при шпаге, с гитарой, с бутылкой шампани, лапа приподнята, на ней болтается сапог со шпорой... Называется - "Гусь свинье не товарищ". Стык - поперек живота. Непонятно, есть ли в этом животе такие же, но маленькие, или это "укладка". Но все равно щастье. Большее щастье я тут испытала только двумя стендами раньше, глядя на матрешку "Царская семья" ("ООО "Луч", г. Тверь" - да, да, знать своих героев!) - самая большая кубышка - Николай II, самая маленькая - царевич Алексей, и все, да, одним лаком мазаны.

На выходе из зала-музея - ларечек, торгуют теми же матрешками, янтарными бусами, елочными игрушками. Мне очень хочется купить того вот ушастого толстого кота, но для этого надо звать дементора, а вступать с ней в какие бы то ни было переговоры еще раз я явно не в состоянии. Хают, стало быть, остается без новогоднего подарка.

"Возвращение бумажного кораблика: выставка оригами"
Политехнический музей,
Новая площадь, 3/4

В Политехе всегда хорошо пахнет - и я вспоминаю нижние этажи университетского естественнонаучного факультета; здесь пахнет не так музеем, как мастерской. Выставка оригами оказывается бесплатной - заходи кто хочет, смотри что хочешь. Учитывая бешеную московскую моду на японские традиции, я жду очередного тотального копирования традиционных же образцов. Это, кажется, чуть ли не третья большая выставка оригами в столице за последний год - не так давно (май? апрель?) в Дарвинке прошел международный фестиваль этого бумагоскладывания, грандиозный, и я жалею, что не попала. "Возвращение кораблика" - осколок, отголосок былой роскоши, и по тому факту, что под экспозицию отдано три зала, можно судить о размахе предшествовавшего мероприятия.

Самое трогательное - практически все представленные оригамки выполнены в России, по большей части - членами Московского клуба оригами. То есть народное японское искусство в Москве. Хочется сказать - "почти как если бы нам показали выставку токийских народных матрешек", но не смешно получается, матрешки и так токийские народные. Кое-какие очень эффектные экспонаты, конечно, совсем не есть оригами - там явно и немало поработали ножницами, а оригами вроде подразумевает чистое складывание, никакого резания. То есть это вот - бумажная скульптура: роскошная серебряная королева, какие-то кубы в бумажной паутине, и, главное, сразу шибанувшие ностальгией, макаронами с молоком, тихим часом, шкафчиком с чебурашкой фигурные бумажные звездочки - кому не лень было, тот складывал лист аж в восемь раз и налегал на ножницы до мозолей на липких лапках, а кому лень - те просто вдвое и что-то вырезали посерединке, получалась ажурная полоса - тоже радость. Но большинство работ - все-таки оригами, от совсем нехитрых квакушек-тюльпанчиков до невероятного скелета тиранозавра из оберточной бумаги (стоящая рядом с полутораметровой витриной маленькая девочка упирает руки в боки и осуждающе приговаривает: "Это бумаги же, бумаги сколько ушло!")

По всем залам с потолка свисают шарики-кусудама (их и в витринах хватает, зрелищная, эффектная штучка, особенно если в несколько цветов) и, разумеется, журавлики. Брожу от экспоната к экспонату, стараясь не быть сбитой кучкой экскурсирующих детей, периодически рассыпающейся на малые неустойчивые соединения. Эффект, вызванный кое-какими матрешками, повторяется и тут: странный диссонанс "старого" искусства и новых реалий, отображенных в этой технике: ну, ладно, динозавр, но бейсбольный мяч, грузовичок, cамолетик... Матрешка! Матрешка! Честно - сложенная из бумажки оригами-матрешка, непонятно сколькоместная, но волоокая-краснощекая, как и положено. Бесконечное количество бумажных цветов (по отдельности или слитых в страстной икебане), звезд, каких-то орнаментов, составленных из наклеенных на картон цветных канцелярских записочек. Фигурки, сложенные из денег (в основном десятирублевок), - я знаю, кто их делает, как-то пересекались; стою над ними долго и пытаюсь поймать хоть какой-то момент использования фактуры - не ловлю, может, просто не понимаю - все те же цветочки-зверюшки-машинки. Правда, бутылка. Типа, absolute money - кажется, она была использована в какой-то рекламе? Или нет? Дальше идут маленькие такие куколки, рассаженные амфитеатриком - "ваши", написано на бумажке, ритуальное что-то там. Дальше выход.

В третьем зале какое-то детское творчество, с оригами связанное крайне мало, - те же снежинки и какие-то похожие на папье-маше штучки, среди которых невероятно прекрасный распластавшийся перед морковкой белый зайчик. Вообще много постороннего: электрические лампы со вклеенными в стекло засушенными цветами, зайчики эти, скульптуры. У выхода столик, за столиком торгуют новогодними игрушками (стеклянными) и книжками по оригами. Над столиком на стене - большой стенд с работами Аркадия Немова, это такой художник, делающий бумеранги. Настоящие, но странных форм. Отношение к оригами - неясно какое. Самые известные немовские бумеранги изображают член. Немов любит рассказывать, как разные члены по-разному летают. Членов на стендике нет - типа, дети тут пасутся, все такое. Зато есть бумеранг "Бин-Ладен" - морда хихикающая, ручки в зеленых рукавчиках распахнуты, лапки внизу торчат. По описанию - должен хорошо летать, быстро. Хочется приписать внизу, как на известной открыточке: "Не догонит гадина нашего Бин-Ладена".