Знаменитым я, кажется, еще ни разу не просыпался. Голодным просыпался, счастливым тоже; просыпался я озабоченным, хмурым, веселым и возбужденным. Знаменитым - нет, ни разу. Зато однажды я проснулся "культовым писателем". Правда, в момент пробуждения я об этом не догадывался, поэтому все физиологические процессы в организме протекали обыденным образом.

Уж не помню, с какой именно трибуны меня тогда окрестили "культовым писателем". То ли в Harper's Bazaar, то ли в первом, малобюджетном еще и милом, воплощении нынешней "Афиши", то ли в газетке какой вечерней - этот провал в памяти уже ничем не залатаешь, ибо с коллекцией рецензий у меня обстоит примерно так же, как с изучением химии в школе: с самого начала запустил, а потом понял, что проще махнуть рукой. Как бы там ни было, но в тот знаменательный день я получил письмо от молодого человека, который делает один из сайтов, посвященных моей персоне. "Если ты у нас теперь культовый писатель, значит я - культовый веб-мастер?" - справедливо предположил скромный труженик скрипта и интерфейса.

Поскольку до того дня "культовым писателем" меня никто никогда не называл, я почувствовал себя польщенным. А когда я чувствую себя польщенным, я, как правило, предпринимаю некоторые усилия, чтобы сбить с себя спесь. В данной ситуации это было проще простого: я воспользовался поисковой системой Яндекс, почитал первые 20-30 ссылок, выяснил, сколько нас таких, "культовых", упал, отжался, расслабился. Потом долго еще веселился, то и дело представляясь собеседникам в деловой переписке: "Здравствуйте, меня зовут Макс Фрай, я работаю культовым молодежным писателем..."

Не помню, как в точности обстояли дела два-три года назад, но сегодня на запрос "культовый писатель" поисковая система Яндекс сулит 827 ссылок, а щедрый Рамблер - так и вовсе 2481 документ. Там, разумеется, можно откопать весь список, обязательный для прочтения во времена наших с вами "страданий молодого Вертера" (Гессе - Булгаков - Ричард Бах - "Коркисы" - etc.), еще один список, не менее обязательный здесь и сейчас (Сорокин - Пелевин - Эко - Павич - etc. - etc. - etc.), и еще множество имен, знаковых и не очень. Среди писателей, хоть единожды названных "культовыми", обнаруживаются авторы гиперпопулярные, популярные, малоизвестные, никому не известные и даже те, чьи имена в сочетании с настоящим эпитетом выглядят, мягко говоря, нелепо.

Принцип приема в "культовые авторы" очевиден: всяк "петух" тянет идеологическое одеяло на себя, тщательно нахваливая собственную "кукушку".

Издатели называют своих авторов "культовыми" во имя рекордных продаж; рецензенты - потому, что слово это, как и многие другие вербальные паразиты, всегда под рукой и само просится на бумагу; читатели величают нас "культовыми", чтобы сподручнее было провозглашать собственное превосходство над оппонентами, а друзья - потому, вероятно, что у них детство прошло под пение Окуджавы: "Давайте говорить друг другу комплименты", - и строки эти запрограммировали их поведение: как увидят родного человечка - так сразу шварк ему в харю первый попавшийся комплимент! Хороший тон типа.

Девальвация пафоса налицо. Остроумный рецензент из РЖ, повествуя о Дмитрии Пименове, нашел остроумное определение "умеренная культовость"; Владимир Кукушкин пишет на Полит.ру о Егоре Радове: "культовый исключительно в узких кругах". Тенденция, однако. Говорим "культовый", - подразумеваем: "не самый неизвестный". Только-то.

Термин, одним словом, агонизирует. Так ему и надо. Нечего было вводить в заблуждение трогательное юношество, навязывая ему в качестве основных идолов культурного бытия все, что шевелится. По большому счету, "культовый писатель" должен бы изменять жизнь человечью, а не список тем ликеро-водочных бесед в субботу вечером. А так не бывает.

Ну, почти не...