В Галерее Марата Гельмана открылась выставка Инги и Леши Аксеновых. Название душевное: "Про уродов для детей". Подкупает. Это мы любим, это мы понимаем. И детей, и уродов. Сами потому что такие. Все потому что с нами ясно.

С Ингой и Лешей, напротив, неясно практически ничего. Фамилию свою они пишут Аксёновые. Семейное положение понятно какое: художники. Живут в Твери; как выживают – неведомо. Хреново, думаю я, выживают: нынешнему современному художнику вне Москвы-Питера не слаще, чем в позднесоветском полуподполье. Ну вот разве что участковый не допекает, не до того ему, участковому-то... Шьют жутковатые в наивной своей простоте мягкие игрушки (розовый шелк + алый ситец = вялая плоть) и выдумывают для трогательных тряпичных сущностей трансцендентальные приключения, одно другого страшнее.

Иногда Аксёновы(е) совершают короткие, но внятные набеги на столицу романтического концептуализма . Три года назад порадовали тонких и толстых московских ценителей величественным проектом под названием "Тибетская книга мертвых игрушек"; недавно соорудили трогательную инсталляцию в Зверевском центре: тряпичные пионеры, сырое мясо, могильные кресты и, кажется, вполне живые мухи. А теперь вот и до Галереи Марата Гельмана добрались, с нежными своими детьми и уродами.

Выставка, надо сказать, вышла вполне подпольная. Вроде бы Галерея Гельмана; вроде бы центр Москвы; вроде бы восхитительный мертвый курортный сезон давным-давно завершился и даже загар уже сошел. Однако в 19:30 (официальное начало в 18:00 – да кто ж на вернисаж к началу-то приходит?) в галерее было почти пусто. То ли приглашений не рассылали (мне так точно не прислали, мне деловитая, вежливая Инга сама позвонила), то ли, как сказал художникам заглянувший за полчаса до меня печальный Слава Курицын, искусство никому больше не интересно, то ли иной какой-нибудь, более жирный-пьяный вернисаж смутил умы столичных тусовщиков – бог весть.

Со стороны же это выглядело куда как веселее: словно бы художники улучили момент, пока Марат Александрович на работе в Останкине, а сотрудники галерейные разбрелись по домам. Будто бы заручились поддержкой нескольких друзей, взломали самовольно дверь, разобрали инсталляцию звездных Комара-Меламида и устроили там по-быстрому собственную нелегальную, несанкционированную выставку. Расставив по местам кукол, заклеив стены картинками, усаживались отдохнуть прямо на пол, варили и ели крутые яйца, запивали дрянным чаем "Липтон" из пластиковых стаканчиков. Шалили как дети, пока строгий "папа"-галерист занимается важными "взрослыми" вещами и не ведает, что творится дома...

В противном случае откуда бы взяться такой легкости, необязательности, детскости экспозиции? Тряпичные куколки-уродцы в витринах; на стенах – маленькие любительские черно-белые фотографии давным-давно повзрослевших девочек (старшая – и есть Инга); музыкальным фоном идет какая-то лирическая жуть, дурацкие песенки советских композиторов. А, прости господи, концепция?! Вместо фирменного гельмановского пресс-релиза, который от руки переписать – и хоть завтра в "Коммерсант" какой заметку неси, трогательная бумажечка с посвящением Финеасу Тейлору Барнуму, создателю "Величайшего шоу на земле" (проще говоря, первого американского цирка, где половину труппы составляли уроды, сиамские близнецы да карлики). Далее на бумажечке изложена волнительная, но невнятная телега про гипотетические ужасы и радости "советского детства", подкрепленная для солидности еще более туманной телегой анонимного критика о "минималистичном преодолении собственных фобий путем творческих медитаций мягкого свойства (т.е. лени)". Ну-ну...

Приехали.

"А кто был куратором выставки?" - спрашиваю я Ингу. "Да никто, - отвечает. – Мы сами..."

И тут я наконец понимаю, почему мне так нравится вышеописанное культурное безобразие, тряпичная кунсткамера, самодеятельный, трогательный арт Аксёновых, запоздалый книксен мертвому американскому шоумену Барнуму. Дело, конечно, не в тряпичных уродцах. И не в детях, которым, к слову, можно безбоязненно показывать все выставочные экспонаты, включая скелетик сиамского близнеца: совершенно безобидное зрелище, не способное травмировать даже нетрезвого взрослого неврастеника.

Нравится мне, понятное дело, не столько выставка, сколько принципиально новая ситуация.

По проектам Марата Гельмана и его галереи всегда можно было сверять актуальные тенденции – в точности как часы по кремлевским курантам. И если выставка "Про уродов для детей" – не случайный сбой в работе идеально отлаженной арт-машины (что сомнительно), значит, времена опять меняются. В весьма неприятном для отдельно взятых белковых организмов, живых художников, но чрезвычайно интригующем для стороннего наблюдателя направлении.

Аксёновые и их уроды обошлись без куратора, без рекламы, без группового богемного пьянства на вернисаже и, соответственно, без внимания столичной прессы. Проект от этого, понятно, не стал ни хуже, ни лучше; художественная карьера Инги и Леши, мягко говоря, не сделала очередного рывка; московские дети из интеллигентных семей упустили редкий шанс поглазеть на кукол-уродов. Печальная в сущности история, но зато какая благоприятная тенденция!

Объясняю.

Художник, конечно, не должен быть голодным, как не должен бы быть голодным вообще ни один человек на земле. Это, конечно, в идеале.

В другом идеале (и нечего ухмыляться, идеалов много, и все разные), художник, конечно, не должен бы знать таких нехороших слов, как, например "конъюнктура", "рынок", "карьера, – о да, слова "карьера" он не должен бы знать в первую очередь!

В третьем идеале художник должен бы снова привыкать обходиться без кураторов. Кураторы со мною, конечно, не согласятся – ничего страшного, я с собою тоже далеко не всегда решаюсь согласиться.

И наконец, в четвертом (последнем на сегодня) идеале, художник (как и всякий живущий на этой земле) должен помнить, что по большому счету он никому не нужен. И не потому что художник – такой специальный полезный изгой, а потому что никто никому не нужен – по большому, повторяю, счету. Только по малой нужде малодушно цепляемся мы, человекообразные трусишки, друг за друга. В частности, художники – за галеристов, кураторов, критиков и (в последнюю очередь) зрителей; галеристы – за коллекционеров, критиков и (в последнюю очередь) – художников. Продолжать список нет нужды, сами не маленькие, справитесь как-нибудь слова местами менять...

Выставка Аксёновых в Галерее Марата Гельмана проходила именно что в атмосфере всеобщей взаимной никомуненужности. И это в высшей степени правильно и справедливо. В конце концов, даже дети и уроды не слишком-то нужны друг другу: они друг друга боятся и недолюбливают, совсем как кураторы и художники. И охотно говорят об этом вслух, пока...

Правильно. Пока папы нету дома. И пока есть надежда, что он не скоро еще вернется.

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Сайт Инги и Лёши Аксёновых
Пресс-релиз выставки "Про уродов для детей"
Инга и Лёша Аксёновы на сайте "Искусство против географии"
Галерея Марата Гельмана