В танцевальном партере было очень тесно. Во всем "Олимпийском" было очень тесно. Пьяные девочки озверели окончательно. Они били локтями по почкам. Лезли ближе, ближе к сцене. Я страшно боялся, что начнется массовая истерика, что они будут рыдать, падать без чувств и кидать ему трусики. Робби Уильямс сейчас – одна из величайших поп-звезд, и это чувствовалось еще до того, как он вышел на сцену.

Перед ним выступала темнокожая девушка с забавным именем Скин. Да-да, та самая, полузабытый лидер женского рока 1990-х, вокалистка группы Skunk Anansie. Теперь она, увы, не способна сбить с ног. Пусть ее безразмерный рот все также богат на красивые звуки, но они – звуки – очень уж упорядоченные. Даже скучные. Скин слишком энергична, чтобы исполнять лирику.

А вот Робби, или Роб, как он просит себя называть, настолько энергичен, что способен завести даже лиричной поп-песней. Он выходит на сцену с чувством великой уверенности в себе. Горло, завернутое в шарфик, болезненная хрипотца - это заметили далеко не все. Робби, даже если фальшивит, делает это с таким видом, что веришь – это запланированная фишка, это правильно, это хорошо.

Главный вопрос – кто он больше, музыкант или шоумен. После концерта хочется сделать упор на втором. Робби не является гениальным сочинителем. Все "по-настоящему его" хиты написаны в серьезном соавторстве с Гаем Чемберсом, остальные бессовестно содраны у других авторов – Глории Гейнор, Фрэнка Синатры, Фредди Меркьюри... Певец? Да нет, особенными вокальными данными он не наделен. Единственное достижение – Уильямс избавил свой приятный голос от подростковой слащавости, которая присутствовала во времена легендарного бой-бэнда Take That, родившего Робби.

Шоумен же он грандиозный. И то, как он вышел на сцену: под зловещую музыку, в капюшоне и с тростью. И то, как он двигается: все вроде просто, но вместе с тем неповторимо; все заставляет смотреть, хлопать, петь. Робби не устает проявить остроумие: "Ребята в партере, будьте внимательны друг к другу. Среди вас есть невысокие люди. Не убейте их, они тоже покупают мои записи, они мне нужны". Он обязательно вставит смачное слово там, где это особенно необходимо. "I'm in Russia", - скажет он. И после паузы добавит: "Shit!"

Ну и, конечно, как он мог в России обойтись без слов spasibo, zazhigayem, Moskva и Roman Abramovitch? Никак не мог, как не мог не проехаться по Маккартни с его заслушанным до дыр Back in USSR. Мак-fucking-картни, назвал почтенного сэра Робби Уильямс. Тут же припомнилось реплика Галлахера из Oasis, обращенная к юному тогда еще Робу и его группе: "Take fucking what?"

Самое интересное - Робби научился все делать искренне. Или, может, он такой по природе - но никогда не возникает ощущения наигранности. Рассказывает он о том, что написал эту песню для бабушки, которая уже на небесах и которую он очень любил, – веришь. Признается в любви к зрителям, к стране, целует российский флаг – веришь. И не задумываешься о том, сколько флагов он успел расцеловать за годы концертной деятельности, сколько раз он проникновенно спел о бабушке.

Концерт Робби Уильямса не ввел меня в транс, как это сделали Massive Attack. Он не снес голову, как выступление Einsturzende Neubauten или Faith No More. Не поразил изысканным разнообразием музыки, как Бьорк. Он, даже в переполненном, душном и потном зале "Олимпийского", умудрился создать хорошее настроение. И это оказалось не менее важным. Let me entertain you – с этих слов начался концерт Робби Уильямса. Ими можно было и продолжить.