"Одно слово – румын!" – говорил герой культового фильма, и это звучало как приговор, и было очень смешно. В самом деле, чего хорошего ожидать от румына? "Так он же болгарин", – возражали герою. "Какая разница?" – откликался персонаж Виктора Сухорукова в "Брате-2", и это было еще смешнее, поскольку неприязнь героя к знаменитому певцу Киркорову обретала зримые геополитические черты.

Киллер из бывших ментов, в первой серии он предает родного младшего брата, а во второй расправляется с младшими братьями-предателями, бывшими союзниками по Варшавскому договору и советской империи. Но если "румынский" болгарин Киркоров достоин лишь презрения, то украинского гангстера брат Данилы Багрова просто пристреливает в американском сортире со словами: "Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!" В общем, как умеет избывает то, что второй президент РФ назовет "геополитической катастрофой".

Как умеют, эту катастрофу избывают и российские политики. Перекрывая газ Украине, закошмаривая батьку, борясь с расизмом в Прибалтике и с грузинскими оккупантами в Южной Осетии. Собственно, это обычный постколониальный синдром, только в острой форме. Оттого от страшного до смешного – буквально один шаг, и это, в сущности, события одного ряда: августовская бойня и война санитарного врача Онищенко с "Боржоми" и "Киндзамараули".

Однако есть в любой стране организация, которая не имеет права выставлять себя на посмешище, ибо является витриной государства. Это внешнеполитическое ведомство. Напротив, одна из задач, стоящих перед МИДом, заключается в том, чтобы убедительно пропагандировать успехи и оправдывать ошибки высшего руководства. Включая глупости и прямые злодейства. Фюрер, батька или президент могут вести себя как им вздумается. Посол или министр иностранных дел в мирное время, за редкими исключениями, обязаны демонстрировать образцы цивилизованного поведения.

В этом смысле нота протеста, врученная МИДом РФ властям города Санкт-Петербурга, представляется поступком не до конца продуманным. Во-первых, это просто небывалый случай в истории дипломатии, чтобы внешнеполитическое ведомство конфликтовало со своими собственными, пусть и провинциальными вождями. Так и страну развалить недолго, о чем только и мечтают враги. Во-вторых, как справедливо указывают в Топонимической комиссии Санкт-Петербурга, они предложили назвать новую городскую станцию метро "Бухарестской", руководствуясь не политическими, а профессиональными мотивами. И тот факт, что Румыния является членом НАТО, никак не должен влиять на топонимику, поскольку блоки приходят и уходят, а Бухарест – это навсегда. А то ведь, добавим от себя, в одной только Москве, если подчиняться сиюминутным мидовским капризам, придется переименовывать станции метро "Варшавская", "Братиславская" и "Рижская", не говоря уж об улицах, бульварах и шоссе. Кадыровых не хватит, чтобы все их назвать по-новому.

Впрочем, не исключено, что некий историко-дипломатический момент все же присутствует в этом скандале. Имею в виду судьбу последнего румынского диктатора Николае Чаушеску, чье имя вызывает неприятные ассоциации у начальства в стране, которая сильно изменилась в сентябре прошлого года. А если это так, то, конечно, название "Бухарестская" – не самое удачное для новой станции питерского метро. "Каирской" тоже не стоило бы ее именовать, а "Триполийская" – совсем уж неудачное, кощунственное название. В отличие, к примеру, от "Минской", "Пекинской" или "Тегеранской", или вот еще "Пхеньянская" – оптимистичное наименование, и ассоциативный ряд хороший. Вертикальный такой.

Чем завершится геополитическая дискуссия между Смоленской площадью и Смольным – пока неясно. По сведениям "Фонтанки", к борьбе с румынами причастны замминистра иностранных дел Денисов и вездесущий депутат Исаев, а местный депутат-яблочник Александр Кобринский с ними спорит, направляя письмо министру Лаврову с призывом не нагнетать "политическую ненависть там, где политики вообще нет и быть не должно". Вообще история обрела уже международный масштаб, и на этом фоне довольно обидным представляется молчание официального Бухареста. Прямо скажем, такое пренебрежительное равнодушие к топонимике Санкт-Петербурга выглядит не вполне дипломатичным, если не оскорбительным. Одно слово – румыны.