На днях адвокат священника РПЦ Глеба Грозовского, обвиняемого в педофилии, сообщил, что его клиент находится где-то в Израиле – уже "не как священник, а как гражданин". В прессе появились предположения, что беглый священнослужитель укрывается в женском монастыре.

Незадолго до начала этого громкого скандала случилось мне как-то выпивать с одним заслуженным священником. К концу разговора он упомянул о том, что один из его собратьев, руководитель заметной молодежной организации, – явный педофил. И к его собственному сыну делал недвусмысленные заходы.

Я не стал спрашивать своего собеседника, почему он не пожаловался в епархиальное управление или правоохранительные органы. Подобные истории мне приходится слышать регулярно. И они не всегда заканчиваются благополучно для жалующегося.

Очевидно, что проблема педофилии внутри РПЦ существует. И доказательством этому являются не только приватные разговоры, но и конкретные уголовные дела, которые изредка заводят российские правоохранители - и которые еще реже становятся достоянием общественности.

Например, два года назад был посажен за педофилию сотрудник Костромской епархии, игумен Харитон (Просторов). До этого православные газеты обвиняли в педофилии высокопоставленного сотрудника Нижегородской епархии протоиерея Валентина Сазанова.

Конечно, можно сказать, что церковь большая, священников в ней много, а в каждом большом коллективе попадаются негодяи. Так нередко и говорят православные активисты и священники. Однако дело, конечно, в другом. РПЦ активно занимается работой с детьми. Вовлечение их в различные формы церковную и околоцерковной активности – задача, последовательно реализуемая с конца 1990-х годов. Собственно, помимо приходского служения и зарабатывания денег, общение с детьми (и реже – подростками) - это самая важная часть церковного "делания".

Причины понятны. Обучение детей – единственный способ привлечь со временем хоть какую-то их часть в ряды прихожан. Верующих родителей среднего возраста немного. Православные бабушки в основном вымерли. Так что, как правило, российские дети со старшими родственниками в церковь не ходят. Православные молодежные организации отчасти заполняют этот пробел, позволяя хотя бы воспроизводить церковный актив.

Подобная приходская деятельность в отношении детей и молодёжи – норма в любой европейской стране. И проводится она в гораздо большем масштабе, чем в России. Мне приходилось бывать и на всемирной встрече католической молодежи с папой римским, и на немецких молодежных форумах лютеран. И десятки, а то и сотни (как на встречу с папой) тысяч съехавшихся на них молодых людей (пасомых штатными и внештатными работниками своих приходов), конечно, производят впечатление.

Проблема РПЦ в том, что она по объективным причинам смогла приступить к этой работе лишь недавно - всего лет 25 назад. И, в отличие от западных церквей, целиком отдала ее в руки непрофессионалов. На Западе с детьми и молодежью работают главным образом либо обученные (в том числе и педагогике) священники, либо профессиональные учителя. Все они проходят тесты на психологическую устойчивость и периодически проверяются. Но и это не спасает тех же католиков от многочисленных педофильских скандалов.

В РПЦ же работой с детьми может заниматься кто угодно. Даже если воспитатель является священником, это не значит, что у него есть не то что педагогическое, но хотя бы полное среднее образование. А уж о тестах и проверках речи вообще нет.

Да, в последнее десятилетие РПЦ озаботилась подготовкой педагогических кадров для своих нужд за счет российских налогоплательщиков. Но таких учителей мало, и в большинстве случаев нельзя сказать, что их подготовка и переподготовка (а также их психологический статус) соответствуют общим требованиям. Мне приходилось видеть и квалифицированных педагогов со светским образованием, эффективно руководивших воскресными школами при храмах. Однако общая картина удручает. Особенно это касается монастырских приютов и довольно многочисленных военно-спортивных клубов при отдельных храмах, где среди руководителей можно найти кого угодно, а практики "физической закалки", особенно вдали от родителей, могут быть самыми разнообразными.

Что касается самого Глеба Грозовского, то его версия "заказа" со стороны недовольного им родителя-правоохранителя могла бы всерьез рассматриваться только до того, как его имя попало на новостные ленты и ситуацию стали комментировать официальные представители Московской патриархии. Его мелкая ложь о некой командировке в Израиль (духовником в организацию, принадлежащую пятидесятникам, чья деятельность была недавно специально осуждена его правящим архиереем; в обход Священного синода, принимающего обычно подобные решения, и т.д.), упорное нежелание возвращаться – все это свидетельствует против него. Впрочем, можно предположить, что реальной причиной "командировки" было наличие у Грозовского израильского паспорта, с которым его с "исторической родины" в Россию вряд ли выдадут.

Какие же выводы можно сделать из этой истории?

Наверное, российскому государству, которое так трогательно заботится о российских детях за рубежом, не грех было бы обратить более пристальное внимание на многочисленные православные организации в России, работающие с детьми и подростками.

По моему глубокому убеждению, монахи должны быть отстранены от воспитания детей в принципе. Отказ от сексуальных отношений, требуемый от монашествующих, приводит к глубоким изменениям психики, и негоже, чтобы ее состояние проверялась на детях.

Нередким в России родителям, считающим, что присутствие священника рядом с детьми гарантирует им безопасность и правильное воспитание, предварительно стоит обращать внимание на личность этого священника. Чтобы очередной батюшка с репутацией "маньяка" (которой пользовался Грозовский в духовно окормляемом им лагере) не занимался укладыванием несовершеннолетних в кровать.