Помнится, наш президент в пылу полемики о старом-новом гимне, перечисляя этапы большого пути, свершенного великим советским народом под звуки бессмертного александровского опуса, вопрошал про то, куда ж мы денем космос. И при этом он свято верил, что вопрос риторический. Что этот самый космос от нас никуда не денется. То есть, как принято было славословить в осеняемые любимым президентом гимном времена, никто пути пройденного у нас не отберет. Наши космические заслуги неоспоримы, позиции непоколебимы, перспективы необозримы. И никакие мелочи, вроде неудачных запусков, российских граждан и прогрессивное человечество в этом не разубедят.

И вправду не разубедят. Потому что ни человечество, ни российские граждане, в отличие от своего президента, совершенно не уверены, что космос по-прежнему принадлежит России.

Но вовсе не потому, что злокозненные масс-медиа перестали с придыханием сообщать о каждом новом космическом достижении, а напротив, как, например, сегодня, с особым тщанием обсасывают любую неудачу, сколь бы частной она ни была. Просто то, что наше космическое лидерство принадлежит истории, - это свершившийся факт. Множество деталей, его подтверждающих, ведомы лишь специалистам. Но и того, что они успели рассказать с помощью вышеупомянутых СМИ своим согражданам, уже вполне достаточно, чтобы те, независимо от удачных или неудачных запусков и праздничных заявлений, знали, что присутствие их страны в космосе - это тень от тени былого величия.

Буквально за несколько часов до того как сообщения о неудаче военных ракетчиков попали на ленты информационных агентств, генеральный директор Роcавиакосмоса Юрий Коптев, подводя итоги года, а заодно и первого космического столетия, сумел лишь выдавить из себя, что, хотя 2000-й и был достаточно удачным, но революционных преобразований в отечественной космической отрасли не произошло. В переводе с чиновничьего на общепонятный это означает, что разруха развивается нормально.

Разруха - это не преувеличение, а совершенно адекватное определение того состояния, в котором пребывает основа основ нашего космического потенциала - космическая группировка России, включающая спутники военного и гражданского назначения. На сегодняшний день она насчитывает 111 аппаратов, треть из которых служат военным. Если учесть, что по данным, которыми располагает российский Центр контроля за космическим пространством, Соединенным Штатам принадлежат примерно четыре сотни спутников, треть из которых тоже военные, то наши показатели уже не впечатляют. Если копнуть глубже и обнаружить, что 70 процентов военных и еще больше гражданских российских аппаратов работают, что называется за ресурсом, то есть имеют право в любой момент уйти на заслуженный отдых, то речь о разрухе уж точно беспочвенным очернительством не покажется.

Хотя небезызвестный булгаковский профессор и обнаруживал истоки всякой разрухи в головах, у нас принято искать эти самые истоки в бюджете. В принципе и при таком подходе концы с концами сходятся. Во всяком случае, становится понятно как российская звездная отрасль, где сосредоточено около половины всех мировых космических производственных мощностей, обеспечила неуклонное отставание не только от бывшего главного звездно-полосатого супостата, которого мы теперь за честь почитаем называть космическим партнером, но и даже от тех, кто еще вчера в скрижалях покорителей околоземного пространства просто не значился.

В последние пять лет отрасли пришлось жить на пятнадцать процентов от тех денег, что были обещаны ей государством. И если даже то, что эти самые 235 миллиардов рублей составляют всего десять процентов годового бюджета американской аэрокосмической индустрии, вам еще не говорит почти ничего, то следует обратить внимание на другую цифру. Это три процента, в которые оценивается наша доля на мировом космическом рынке. После этого с перспективами, надо полагать, все ясно.

Заодно ясно и куда мы космос денем. Нет, нет, не произносите вслух. Не будем грубы. Лучше опишем ситуацию словами того самого классика с бакенбардами: начав за здравие, за упокой сведем как раз.