Скандальное изгнание Кадыровым федерально-чеченского первача (по-старому, премьера) Бабича – это лишь один из признаков (по-старому, симптомов) того неутешительного обстоятельства, что Кремль давно стал заложником своего ставленника. Надвигающийся конституционный референдум в Чечне подтверждает старое политологическое правило о хвосте и собаке. Да, действительно, "случилось страшное", осуществился кошмар, навеваемый российской пропагандой уже десять лет: Россия – заложник чеченских главарей, Кремль в чеченских руках! От Кадырова зависит перспектива системообразующего направления путинской политики, а значит, не просто рейтинг, но сама судьба российского президента.

Слишком уж сильно "заморочилась" президентская администрация на своей, как раньше казалось, остроумной затее. Ей кажется, что можно одним махом разрубить все гордиевы узлы – убрать Масхадова, закрепить "вхождение навеки" Чечни в Россию, показать, что наступил мир. Однако референдум в Чечне в его нынешнем виде может взорвать "управляемый хаос" второй чеченской войны и обрушить всю чеченскую политику Путина. Проведение такого референдума лишь сильно затруднит "уход" законно избранного Кадырова при финальном размене фигур, но создаст Кремлю огромные правовые трудности при любом исторически неизбежном процессе мирного политического урегулирования. Зато провал референдума, новая дестабилизация ситуации в Чечне, любые сомнения в легитимности его результатов окажутся сильнейшим ударом по престижу и позициям Путина.

Во-первых, учредительный референдум, жизненно важный для этнической группы или населения региона, должен обязательно фиксировать определенный общественный консенсус (быть "выбором народа"). В противном случае он не становиться в глазах данного сообщества легитимным и не может быть правовой базой национального согласия - вне зависимости от формальных итогов (даже если они подлинные). Например, проведенный в конце 1950-х годов в Алжире референдум в поддержку союза с Францией не имел никаких позитивных правовых и политических последствий, поскольку не был результатом диалога с основными общественно-политическими силами Алжира. Более того, этот референдум обеспечил тень легитимности для действий путчистов, выступивших против де Голля, когда президент Франции решился на мирные переговоры с Фронтом национального освобождения. В конечном итоге де Голль был вынужден провести в 1962 году еще один референдум – об утверждении мирных соглашений в Эвиане, - который аннулировал итоги предыдущего.

Самые выразительные примеры - из нашей недавней истории. За всенародными голосованиями марта 1991 года (о союзном государстве) и апреля 1993 года (о поддержке реформ Ельцина и его правительства), несмотря на успешный для инициаторов исход, в течение нескольких месяцев последовала жесточайшая гражданская конфронтация, полностью перечеркнувшая их итоги. Дело в том, что результаты этих референдумов отражали не общественное согласие по жизненно важным вопросам, а только временный перевес в политических и пропагандистских ресурсах.

Во-вторых, проведение учредительного референдума по итогам этнополитического конфликта всегда связывают с общей стабилизацией. Продолжение боевых действий в Чечне и, более того, их неизбежная эскалация (поскольку противникам федеральных властей брошен определенный вызов и они должны доказать свою мощь и влияние накануне 23 марта) приведет к морально-политической делегитимизации результатов такого референдума и надолго подорвет любые шаги по восстановлению общественного согласия в Чечне. Необходимо напомнить, что уже дважды (в декабре 1995 года и июне 1996-го) проведение выборов на территории охваченной войны Чечни приводило только к срыву достигнутых на тот момент мирных соглашений и новой эскалации военных действий.

В-третьих, отмеченная многими правоведами, политологами, общественными и политическими деятелями юридическая спорность и очевидная предвзятость предлагаемого текста проекта Конституции ЧР (не соответствующие Конституции РФ главы о суверенитете и гражданстве ЧР, выбор отвергаемой многими влиятельными чеченскими кругами сугубо президентской модели и пр.) превращает данный проект лишь в сомнительную с юридической точки зрения демонстрацию влиятельности одной из группировок в нынешней чеченской элите. Обжалование одобренной на референдуме Конституции ЧР в Конституционном суде РФ или необходимость внесения спешных поправок в важнейшие разделы конституции по истечении годового срока вызовет серьезные сомнения в факте торжественного учреждения чеченской государственности в составе России.

В-четвертых, проведение конституционного референдума в условиях военных действий, фактически действующих элементов военного и чрезвычайного положения в Чечне, отсутствия на территории Чечни сотен тысяч ее жителей разных национальностей, покинувших Чечню за последние годы, делает такой референдум крайне уязвимым с точки зрения легитимности его итогов, особенно в глазах мировой общественности.

Да, значимость решения о проведении референдума необычайно высока, и его отмена нанесет мощный удар по престижу и федеральных властей и особенно их креатур (употребление этого бранного слова оправдано художественным замыслом). Но есть возможность превратить грандиозный провал в большой тактический успех. Кремль может незамедлительного начать процесс мирного урегулирования на основе переговоров с умеренными из политического крыла сепаратистов. И тут же вместо сомнительного с правой точки зрения проекта Конституции ЧР вынести, например, на общечеченский плебисцит согласованную рамочную декларацию о готовности к национальному диалогу и согласию на основе общечеловеческих ценностей. Одной такой акцией можно радикально изменить весь общественно-политический контекст референдума в Чечне и превратить ситуацию из "ловушки" в уникальную возможность для прорыва в мирном урегулировании. В дураках останется только Кадыров, но это будет не самое сильное наказание за его "подставу". И к тому же будет знать, как нашими бабичами швыряться.