Рекордный (трехдневный!) визит в ФРГ Владимира Путина начался почти триумфально. Триумф был подготовлен заранее и весьма тщательно. Интервью ведущим немецким изданиям и телеканалу ARD, совместное с Герхардом Шредером возложение венка к Мемориалу советским воинам-освободителям в Тиргартене (прежде канцлер не принимал участие в этом мероприятии) и, как апофеоз, речь перед депутатами бундестага. Сперва по-русски, потом на почти безукоризненном немецком, с легким акцентом Высшей школы КГБ.

Речь оратора неоднократно прерывалась аплодисментами. Пару раз звучал доброжелательный смех, и президент, смущенно улыбаясь, вступал в живой диалог с залом. Окончив выступление, Путин удостоился овации, причем депутаты хлопали стоя.

Сама по себе речь, прочитанная быстро и напористо по бумажке, не содержала много новых мыслей. Сообщение о том, что "холодная война окончена", опоздало как минимум на десять лет, даже с учетом недавних похолоданий в отношениях с Америкой. Подробные экскурсы в историю российско-немецких связей с упоминанием русских цариц и поэта Пастернака, который перевел "Фауста" посильнее Гете, были чистой данью ритуалу. Призывы создать "современную, долгосрочную и надежную... архитектуру безопасности", без которой немыслимы атмосфера доверия и построение единой Европы, из уст Путина звучали уже не раз. Как и мысли о том, что Россия давно уже находится на переднем крае борьбы "с международными террористами", не получая от Запада никакой поддержки в своей праведной чеченской войне. Любопытной, впрочем, была фраза президента о том, что он долго не мог доказать Западу опасность терроризма и необходимость сотрудничества и вот лишь теперь из Нью-Йорка и Вашингтона пришли неопровержимые доказательства.

И очень строго, взволнованно и убедительно говорил он о том, что в американских терактах повинны прежде всего политики. "Мы до сих пор не смогли распознать те изменения, которые произошли в мире... Мы по-прежнему живем в старой системе ценностей, говорим о партнерстве, но на деле до сих пор так и не научились доверять друг другу", - заметил президент России.

Пожалуй, это были ключевые слова. Готовясь к выступлению, Путин знал, что будет стоять на трибуне перед людьми, которые в большинстве своем ему не доверяют и России побаиваются. Американская трагедия, помимо всего прочего, дала Кремлю совершенно уникальный шанс сыграть на тревогах и страхах любой западной аудитории, включая и немецкий бундестаг. Выучив роль пророка, не услышанного в чужих отечествах, президент бил по самому больному и выглядел предельно искренним. Контртеррористическая стилистика соблюдалась во всем, с той первой минуты, когда на берлинскую землю Путин зачем-то спустился на военном вертолете. Да и чуть раньше, когда предлагал себя Западу в качестве союзника по новой антифашистской коалиции, отучал российских силовиков и лидеров думских фракций от антиамериканской риторики и намекал на то, что "глубина и характер... сотрудничества" с Западом будут зависеть от того, насколько лидеры НАТО проникнутся нашими чеченскими заботами.

Что ж, стиль, успешно опробованный Путиным в президентской кампании у себя в стране, сгодился и для Европы. Причина проста: сегодня почти те же чувства, что и российские избиратели после взрывов в Москве, Буйнакске, Волгодонске, испытывают европейцы, американцы, почти весь мир. И то, что было проделано с российскими гражданами, Кремль пытается осуществить в мировом масштабе. Речь идет о перевоспитании Запада, который уже понемногу проникается контртеррористическим сознанием. Задача грандиозная, что говорить...

Покуда депутаты аплодировали, генсек Североатлантического альянса Джордж Робертсон говорил в Брюсселе о том, что сегодня Россия и НАТО близки как никогда. Канцлер Шредер на вчерашней пресс-конференции в туманных выражениях даже обещал пересмотреть отношение к чеченской войне. Эти туманные выражения, особенно накануне очередных слушаний в ПАСЕ по чеченской проблеме, поистине произвели впечатление разорвавшейся бомбы.

Сколь долго продлятся эти аплодисменты и это помрачение умов, сказать нелегко. Зависит от целого ряда обстоятельств, включая характер грядущей войны и количество ответных актов безымянного по сей день террора. Разумеется, при желании западным политикам несложно разгадать кремлевскую игру и принять ее лишь в той мере, какая диктуется внешнеполитическими соображениями, осознав простую разницу между акцией возмездия и пиаровской бойней, которую Россия ведет в Чечне. Но сегодня эти темы и эти противоречия отодвинуты на второй план, и в Берлине Владимир Путин ощущает себя почти триумфатором.